Том 5. Рукопись, найденная в ванне. Высокий замок. Маска

— Ах, вот как...

— Ну да... дело вовсе несложное..; Не спорю, я превысил свои полномочия, решив не трогать его. И вот, чтобы меня подсидеть, вас послали прямо $ старику... интрига...

— Но ведь... я случайно зашел в его комнату! — вырвалось у меня. Прежде чем я успел пожалеть об этих словах, офицер криво усмехнулся.

— Откуда вы можете знать, что вас ожидало в соседних? — буркнул он, опуская глаза.

— То есть как это...

Призрак длинного ряда одинаковых, розовато-седых старичков в золотых проволочных очках, с терпеливой улыбкой ожидающих за своими столами — их нескончаемой галереи в светлых, опрятных комнатах, — проглянул из его слов, и я внутренне задрожал.

— Значит, не в одной этой комнате?

— Разумеется, ведь мы должны работать без риска...

— И в тех, других комнатах тоже?..

Он кивнул.

— И все остальные?..

— Перевербованные, само собой...

— На кого же они работают?

— На нас — и на них. Вы же знаете, как это выглядит; но мы держим их на крючке, на нас они работают — производительнее...

— Минутку... но что он мне плел? О мобилизационных пла... о тысячах вариантов оригинала...

— Ох, это был шифр... опознавательный шифр... пароль... вы его не поняли, потому что это был их шифр... а он-то, конечно, решил, что вы не хотите понять, то есть уже проведали о его измене. Ведь все мы носим нагрудные дешифраторы...

Он расстегнул мундир на груди и показал спрятанный под рубашкой плоский аппарат. Я вспомнил, как хватался за сердце офицер, что вез меня в лифте.

— Вы говорили — интрига. Чья?

Офицер побледнел. Веки у него задрожали, опали; несколько секунд он сидел, закрыв глаза.

— С большой... — прошептал он, — с большой высоты в меня целились, но я невиновен... Если бы вы захотели хотя бы отчасти воспользоваться своими обширными полномочиями и...

— И что?

— И закрыть это дело, я бы сумел от...

Он не закончил. С близкого расстояния он изучал мое лицо. Я видел стеклянные белки его неподвижных, расширенных глаз. Пальцами рук, сплетенных на коленях, он поглаживал, ласкал, выщипывал сукно мундира.

— Девятьсот шестьдесят семь дробь восемнадцать дробь четыреста тридцать девять, — умоляюще шепнул он.

Я молчал.

— Четыреста... четыреста одиннадцать... шесть тысяч восемьсот девяносто четыре дробь три... Нет? Тогда дробь сорок пять! Дробь семьдесят!!! — заклинал меня его содрога-

Я хранил молчание. Бледный как стенка, он встал.

— Де... девятнадцать... — попробовал он еще раз. Это прозвучало как стон.

Я не отозвался. Он медленно застегнул мундир.

— Вот, значит, как? — сказал он. — Понимаю. Шестнадцать... хорошо... согласно... согласно... извините меня.

Прежде чем я оправился от изумления, он вышел в соседнюю комнату.

— Погодите! — закричал я. — Погодите! Я...

За неплотно прикрытой дверью прогремел выстрел; следом, как эхо, послышался шум падающего тела. Со вставшими дыбом волосами я застыл посреди комнаты. «Бежать! Бежать!!!» — выло у меня в голове; одновременно, обратившись в слух, я ловил звуки, все еще доносившиеся из-за двери. Что-то слабо стукнуло, словно каблуком об пол. Еще шорох... и тишина. Полная ' тишина. В щелке приотворенной двери темнела штанина с лампасом. Не отрывая от нее взгляда, я попятился к выходу, нащупал дверную ручку, нажал на нее...