Том 5. Рукопись, найденная в ванне. Высокий замок. Маска

— Мукодельч. намеки... мукодельч. предрасположенности... Мукодельч. ожидания — немалый отдел, не правда ли? Одного ожидания девяносто штук, тютелька в тютельку, хе-хе, память у меня еще дай Бог каждому... «мукодельч.» — прямо как у пекаря какого-нибудь, как говорит наш бригандьер, весьма добросердечный человек, весьма непосредственный, весьма, а ведь начальник не какого-нибудь там простого отдела; когда приходит, я ему: «Привратник

* О распятии первым божественным способом (лат.)

Капприль к вашим услугам», — а он не то чтобы сразу номер, сухо — не бюрократ какой-нибудь, нет! Но уж как затянет «тю-тю-тю», как заворкует «тьюррр», я уже вмиг смекаю, в чем дело, вот оно, значит, как... Доктор Мрайзнорл присматривает за этим отделом. Что это? «De strangulatione systematica occulta»[3] — кто-то, видать, переставил, ведь это физические, простите великодушно, ой, и мумификация здесь, она-то откуда взялась? Да нет же. Вот сюда пожалуйте! Тут, куда вы зашли, это уже криптология, но если интересуетесь, — ради Бога, издания тоже весьма любопытные. То, что вам угодно было взять в руки, только позвольте, я тут оботру, пыль здесь кругом, «сразу зараза», как говорит наш генерал-архивариус,, гомонимика — это его конек, хи-хи, итак, то, что вы держите, это «Вселенная как сундук», такая, знаете ли, Сундуленная, Скрытоздание, монография чуточку устаревшая, но может сгодиться, господин субалтернархивариус высказывался позитивно, а это специалист, каких мало, осмелюсь заметить... Это? «Банные жизнеописания»? Нет, это такое, знаете ли, неинтересное, нестарое.

Я отложил эту книгу и взял другую: «Об укрывательстве в предметах культа». В голове у меня шумело. Вдобавок меня преследовал неуловимый, невыносимый запах, бьющий всепроникающим смрадом из груд окружавших нас книг, — это не был какой-то определенный запах, например, плесени или песочно-бумажный запах пыли, но тяжелые, тошнотворные испарения векового тления, которые, казалось, невидимо прилипали здесь ко всему. Мне следовало, в сущности, выбрать что-нибудь наугад, взять первый попавшийся том и уйти, но я все еще рылся в книгах, словно и впрямь что-то искал. Я отложил «Деонтологию измены», и маленькое, пузатое «Подражание небытию» с загнутыми углами, и оправленный в черную кожу, удобный томик «Как оестест-вить сверхъестественное», попавший, невесть почему, в раздел шпионажа; за ним стояли рядами толстые томища с окаменевшими от старости обложками; на первых страницах желтой, тронутой тлением бумаги красовались заглавия, оттиснутые в технике деревянной гравюры: «О соглядатаев фортуне, или Советчик шпионства преизрядного, в трех Книгах с парергой и паралипоменой, нугатором Ионаберием о. Паупом сочиненных». Среди этих томов затерялась старопечатная книжечка, без обложки, заглавие читалось с трудом: «Како изобличати способом явственным». Всего этого было полно; я едва успевал читать названия; «О непотребстве на расстоянье чинимом», «Купилки и подкугшлки, инструменты подручные пптака», «Теория подглядыванья», краткий очерк с перечнем скоптологической и скоптогностичсской литературы, скоптофилия и скоптомания на службе разведки, «Machina speculatrix[4], сиречь Шпионирования тактика», черный атлас, озаглавленный «О любострастии соглядатайственном», руководства по выработке пшионских манер, «Искусство продавания, или Совершенный душепродовец», «Краткий курс стукометрии», «Провалы и засыпы» — раскладывающийся альбом с фигурами, «Подкопы и подставки», даже по части искусства кое-что было — ветхая тетрадка с нотами и лиловым заголовком, выведенным от руки: «Малая провокатория на четыре руки», вместе со сборником сонетов «Иголки».

За перегородкой кто-то страшно стонал, все громче и громче. Я прислушивался, ставя книги обратно на полку; адские стоны разрывали сердце; наконец я схватил за рукав торопливо суетящегося старца:

— Что это?!

— Это? А, это господа аспиранты ставят пластинку, там у них семинар по агоналистике, симультаназии, такие, знаете ли, молодые агоналыцики, как их у нас называют, — забормотал он.