Том 5. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть III. Смага

Ведун стоял на краю поля, смотрел на смутное колыхание тел, слушал слитные стоны счастья, утирал с лица потоки ливня и видел, что сам Отец-Небо не мог остаться равнодушным к буйному любодейству и явился оплодотворить Мать-Землю.

Как вы, наверное, уже поняли из того, что говорилось выше, Огню в Спасе соответствовало осознание, Воде – дыхание, Земле – тель, или плоть. А вот Небу соответствовало движение. Сочетаясь в едином порыве, тело, движение, дыхание и осознание творят чудо – происходит «всполох»! То есть рождается Смага. И в этом заключалась суть свода Земли. Но рано радоваться. С «новорождённой» Смагой ещё сладить надо!!! Ведь она что конь норовистый. Помните, для русских сказок очень характерен образ коня? И особо любим конь был у казаков. Это не только образ Солнца, но и Силы. А обуздать Силу – Коня позволяет следующий свод Смаги – Неба.

Нельзя не сказать несколько слов об этом сказочном образе в сравнительном ключе с нашим повествованием. Конь как волшебный помощник человека в фольклоре очень часто облекался в птичий образ, ибо, как и птица, он мог перенести своего седока в иные миры. Недаром русская сказка рисует его нам «с крылами». А русские загадки называют коня птицею: «Бежит птица, во рту плотица; голодна – не съест, сыта – не выкинет» (конь с удилами во рту). Ту же способность Спас приписывает и силе. При её помощи мы совершаем переходы в другие состояния, то есть можем «переодевать» рубахи сознания и благодаря этому странствовать по мирам.

Большое значение в сказке уделяется вскармливанию коня. Оно придаёт коню волшебную силу. После кормления «на двенадцати росах» или «пшенной белояровой» он из «паршивого жеребчика» превращается в огненного и сильного красавца: «Стал Иван водить свою лошадь каждое утро и каждый вечер в зелёные луга на пастбища, и вот так прошло двенадцать зорь утренних да двенадцать зорь вечерних – сделалась его лошадь такая сильная, крепкая да красивая, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать. И такая разумная, что только Иван на уме помыслит, она уже ведает».

Здесь тоже нам дана подсказка. Сила – верный слуга, который бежит исполнять любую нашу волю. Но для этого её нужно вскормить, напоить, да ещё и приручить! И здесь спрятан ещё один образ Спаса. Сила Смага – это конь. Своды, соответственно, будят коня (Огонь), поят его (Вода), кормят его (Земля), а потом его норов ещё укрощают (Небо).

Напрашивается интересное сравнение: у шаманов Бурятии и Монголии есть образ коня-ветра, под которым они понимали свою личную духовную силу. Её именовали «хий мори». Конь-ветер даёт способность человеку устанавливать связь с духовными мирами. Люди, озабоченные желаниями своей плоти, оставляют в небрежении коня-ветра и оказываются духовно незрячими и немощными. Представления, схожие с понятием коня-ветра, встречаются в даосизме и буддизме, что неудивительно, ведь обе эти религии возникли среди культур, в которых присутствует наследие шаманизма, схожее с сибирским.

Представляет интерес масть сказочного коня. Он чаще всего белый или красный. Про сивого или белого коня сказка говорит: «Что ни шерстинка, то серебринка». Белый цвет – цвет потусторонних существ. А конь в мифологии – посредник между мирами. Тем более белый конь. Белый цвет также цвет Силы, который подчёркивает её потустороннее происхождение и, соответственно, неземные возможности.

Красный конь – это огненный конь. На иконах Георгия Победоносца конь часто изображался красным. Из ноздрей его летят искры, из ушей валит огонь и дым. Здесь прослеживается сходство с ведическим конём-огнём в лице бога Агни. Огонь, как и сам конь, в мифологии является посредником между Небом и Землёй. Сжигание усопших на погребальных кострах в те далёкие времена было призвано отправить их в Поднебесье. Огонь здесь служил конём-проводником. Красный же конь, как и его собрат белый конь, олицетворял в Спасе силу Смагу. Да и само слово «смага» часто обозначало обрядовое пламя.

И ещё одно важное качество сказочного коня – он внешне невидим!!! Сказка нам доносит: «Не можно его в глаза видеть, но только на нём ездить». И здесь открывается ещё один важный образ. Сила зачастую нам не видна, и я вроде для самого себя тот же самый, но я уже другой!