Он знал, что многих смутит и даже оскорбит этот упрек в измене Богу отцов: разве не был Иерусалим любимым градом Господним? Разве не правил в нем набожный царь, украшавший храм Ягве? Разве не он во время Пасхи заключил завет с Богом в знак всенародного покаяния? Не совершаются ли праздники во славу Бога Израилева, не приносятся ли жертвы в храме, не поются ли там гимны, прославляющие Ягве?
Но преемник Амоса и Осии Исайя безжалостно отвергает все эти ссылки на внешние проявления благочестия. В очах Божиих они тщетны, если в сердце нет истинной веры, а вера должна проявляться, прежде всего, в следовании заповедям Господним. Но именно они и оставались в забвении, хотя культ сделался пышней и торжественней. В этом корень всех бедствий народа и его вождей. Не князья ли Иуды хотели под видом борьбы за освобождение усилить свою власть? Не они ли разрушили мир страны, едва вступившей на путь справедливости? К ним пророк обращается с обличительным словом:
Ягве ждал от народа перемены всей жизни, а Иерусалим ограничился лишь переменами в культе. Но мишура обрядов не может скрыть от Него глубин человеческого сердца.
Исайя показал Израилю и всему миру, что люди могут оставаться идолопоклонниками, даже отказавшись от кумиров.
Страшный год не прошел для Езекии бесследно: он был подавлен, измучен и, в конце концов, опасно заболел. Исайя, думая, что недуг царя есть наказание за грех, пришел к больному и заявил: «Сделай завещание для своего дома, ибо ты не выздоровеешь». Царь, которому тогда едва минуло сорок лет, пришел от этих слов в отчаяние. Он отвернулся к стене, заплакал и стал громко молиться. Исайя вышел из дворца, но голос Божий тут же заставил его возвратиться. Он утешил и ободрил больного, произнеся прямо у его постели пророчество: «Так говорит Ягве, Бог Давида, отца твоего: Я услышал молитву твою, увидел слезы твои, вот Я исцелю тебя: в третий день пойдешь в Дом Ягве, и прибавлю к дням твоим пятнадцать лет, и от руки царя ассирийского спасу тебя и этот город, и защищу этот город ради Себя и ради Давида, раба Моего». Итак, снова пророк указал Езекии на спасительную гавань: веру в непреложность Божиего Обетования.
Исайя сам взялся лечить больного и, употребив финикийские лекарства, быстро достиг успеха. Вскоре царь поправился и смог ходить. Все эти события: неудача коалиции, осада и, наконец, болезнь — привели к примирению между Езекией и Исайей и сблизили их снова. Влияние пророка при иерусалимском дворе стало столь же сильным, как и прежде. Это видно хотя бы из того, что Шебну на посту начальника дворца заменил друг Исайи Элиаким. Однако Шебна не был устранен окончательно, но сохранил должность царского писца. Возможно, он добился этого, примирившись с Исайей, или же царь, привыкший к его помощи, убедил пророка в том, что он должен быть оставлен при дворе. Таким образом, «партия реформ» не получила безраздельной власти.
Сведения о последних годах Езекии и Исайи неясны и отрывочны. Однако на них проливает свет отрывок из летописи, включенный в Книгу Исайи и в 4-ю Книгу Царств. В последней он следует непосредственно за рассказом о дани, которую Езекия уплатил Синахерибу, и поэтому обычно считалось, что в нем говорится о событиях 701 года. Но целый ряд соображений привел исследователей Библии к выводу, чго этот отрывок повествует о