Том 5. Война и мир

«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера. Если не вранье, Бенигсен под Прейсиш-Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. ^*В Петербурге всё ликует, и наград послано в армию несть конца. Хотя немец, — поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туды и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю все было. О Прейсиш-Эйлауском сражении получил еще письмо от Петеньки, он участвовал, — всё правда. Когда не мешают, кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»

Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!

«Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», — подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья все стояла у кровати и тихо качала ребенка.

«Да, что бишь еще неприятное он пишет? — вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. — Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу. Да, да, все подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» — и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал, не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.

IX

Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хотя и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discr'etion [48]мучила его и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое ^*, еще до Прейсиш-Эйлауского сражения.

«Depuis nos grands succ`es d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, — писал Билибин, — que je ne quitte plus les quartiers g'en'eraux. D'ecid'ement j'ai pris le go^ut de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.

Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain,comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fid`eles alli'es, qui ne nous ont tromp'es que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humainne fait nulle attention `a nos beaux discours, et avec sa mani`ere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commenc'ee, en deux tours de main les rosse `a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.

«J'ai le plus vif d'esir, — 'ecrit le Roi de Prusse `a Bonaparte, — que V. M. soit accueillie et trait'ee dans mon palais d'une mani`ere qui lui soit agr'eable et c'est avec empressement, que j'ai pris `a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse-je avoir r'eussi!» Les g'en'eraux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premi`eres sommations.

Le chef de la garnison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somm'e de se rendre?.. Tout cela est positif.