Том 5. Война и мир

Bref, esp'erant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voil`a en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos fronti`eres avecet pour le Roi de Prusse.Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le g'en'eral en chef. Comme il s'est trouv'e que les succ`es d'Austerlitz auraient pu ^etre plus d'ecisifs si le g'en'eral en chef eut 'et'e moins jeune, on fait la revue des octog'enaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la pr'ef'erence au dernier. Le g'en'eral nous arrive en kibik `a la mani`ere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe. La 4 arrive le premier courrier de P'etersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du mar'echal, qui aime `a faire tout par lui-m^eme. On m'appelle pour aider `a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destin'ees. Le mar'echal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adress'es. Nous cherchons — il n'y en a point. Le mar'echal devient impatient, se met lui m^eme `a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voil`a qui se met dans une de ses col`eres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les d'ecachet'e et lit celles de l'Empereur adress'ees `a d'autres. A, так со мною поступают. Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il 'ecrit le fameux ordre du jour au g'en'eral Benigsen [49].

«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый ^*в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену ^*, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня».

«От всех моих поездок, — 'ecrit-il `a l'Empereur [50],— получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевязок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему все дежурство и все принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков все съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донося, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.

Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь, при гошпитале, дабы не играть роль писарскую,а не командирскуюпри войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я, — в России тысячи».

Le mar'echal se f^ache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que c'est logique!