Том 5 (XIII век, литература трагического века)

И тако изиде Исаковичь, и приде къ немьчьскуму цесарю Филипови, къ зяти и къ сестре своей[46]. Цесарь немечьскый посла къ папе въ Римъ, и тако увечаста, яко «не воевати на Цесарьградъ, нъ якоже рече Исаковиць: “Всь град Костянтинь хотять моего царства”,— такоже посадяче его на престоле, поидете же къ Иерусалиму,[47] въ помочь; не въсхотять ли его, а ведете и́ опять къ мне, а пакости не дейте Гречьской земли».

Фрязи[48] же и вси воеводы ихъ възлюбиша злато и сребро, иже меняшеть имъ Исаковиць, а цесарева велениа забыша и папина. Пьрвое, пришьдъше въ Судъ, замкы железныя разбиша,[49] и приступивъше къ граду, огнь въвергоша 4-рь местъ въ храмы. Тъгда цесарь Олькса, узьревъ пламень, не створи брани противу имъ. Призвавъ брата Исака, егоже слепи, посади его на престоле, и рече: «Даже еси, брат, тако створилъ, прости мене, а се твое царство»,— избежа из града. И пожьженъ бысть град и церкви несказьны лепотою, имъже не можемъ числа съповедати. И Святое Софие притворъ погоре, идеже патриарси вси написани, и подрумье и до моря, а семо по Цесаревъ затворъ и до Суда погоре. И тъгда погна Исаковиць по цесари Олексе съ фрягы, и не постиже его и възвратися въ град, и съгна отця съ престола, а самъ цесаремъ ста: «Ты еси слепъ, како можеши царство дьржати? Азъ есмь цесарь!» Тъгда Исакъ цесарь, много съжаливъси о граде и о царстве своемь и о граблении манастырьскыхъ, еже даяста фрягомъ злата и сребро, посуленое имъ, разболевъся, и бысть мнихъ, и отъиде света сего.

По Исакове же смерти людие на сына его въсташа[50] про зажьжение градьное и за пограбление манастырьское. И събрачеся чернь, и волочаху добрые мужи, думающе с ними, кого цесаря поставять. И вси хотяху Радиноса. Онъ же не хотяше царства, нъ кръяшеся от нихъ, изменивъся въ чьрны ризы. Жену же его, имъше, приведоша въ Святую Софию и много нудиша ю: «Повежь намъ, кде есть муж твой?» И не сказа о мужи своемь. Потомь же яша человека, именьмь Николу, воина,[51] и на того възложиша веньць бес патриарха, и ту бысть снемъ въ Святей Софии 6 дний и 6 ночий.

Цесарь же Исаковиць бяшеть въ Влахерне, и хотяше въвести фрягы отай бояръ въ град. Бояре же, уведавъше, утолиша цесаря, не даша ему напустити фрягъ, рекуче: «Мы с тобою есмь». Тъгда бояре, убоявъшеся въведения фрягъ, съдумавъше съ Мюрчюфломь, яша цесаря Исаковиця, а на Мюрчюфла веньчь възложиша.

А Мюрчюфла бяше высадилъ ис тьмьнице Исаковиць, и приялъ извещение, яко не искати подъ Исаковицемь царства, нъ блюсти подъ нимь. Мюрчюфлъ же посла къ Николе и къ людьмъ въ Святую Софию: «Язъ ялъ ворога вашего Исаковиця, язъ вашь цесарь; а Николе даю пьрвый въ боярехъ, сложи съ себе веньць». И вси людие не даша ему сложити веньця, нъ боле закляшася: кто отступить от Николы, да будеть проклятъ. Того же дне, дождавъше ночи, разбегошася вси, а Николу яша, и жену его я Мюрчюфлъ, и въсади я въ тьмницю, и Ольксу Исаковиця утвьрди въ стенехъ, а самъ цесаремь ста Мюрчюфлъ феуларя въ 5 день, надеяся избити фрягы.

Фрязи же, уведавъше ята Исаковиця, воеваша волость около города, просяче у Мюрчюфла: «Дай нам Исаковиця, ото поидемъ къ немечьскуму цесарю, отнеле же есме послани, а тобе царство его». Мурчюфлъ же и вси бояре не даша его жива, и уморивъше Исаковиця,[52] и рекоша фрягомъ: «Умьрлъ есть; придете и видите и». Тъгда же фрязи печяльни бывъше за преслушание свое: не тако бо бе казалъ имъ цесарь немечьскый и папа римьскый, якоже си зло учиниша Цесарюграду. И реша сами к соби вси: «Оже намъ нету Исаковиця, с нимь же есме пришли, да луче ны есть умрети у Цесаряграда, нежели съ срамомь отъити». Оттоль начаша строити брань къ граду.

И замыслиша, якоже и преже, на кораблихъ раями на шьглахъ,[53] на иныхъ же кораблихъ исъциниша порокы и лествиця, а на инехъ замыслиша съвешивати бъчькы чересъ град, накладены смолины. И лучины зажьгъше, пустиша на хоромы, якоже и преже, пожьгоша градъ. И приступиша къ граду априля въ 9 день, въ пятъкъ 5 недели поста, и не успеша ничьтоже граду, нъ фряг избиша близъ 100 муж. И стояша ту фрязи 3 дни; и въ понедельник Верьбной недели[54] приступиша къ граду, солнчю въсходящю, противу Святому Спасу, зовемый Вергетисъ, противу Испигасу, сташа же и до Лахерны.[55] Приступиша же на 40 корабльвъ великыхъ, бяху же изременани межи ими,[56] в нихъ же людье на конихъ, одени в бръне и коне ихъ. Инии же корабле ихъ и галее ихъ стояху назаде, боящеся зажьжения, якоже и преже, бяхуть грьци пустили на не 10 кораблевъ съ огньмь, и въ пряхъ извеременивъше погодье ветра, на Васильевъ день полуноци, не успеша ничтоже фрязьскымъ кораблемъ: весть бо имъ бяше далъ Исаковиць, а грькомъ повеле пустити на корабле на не; темьже и не погореша фрязи.