Том 5 (XIII век, литература трагического века)

Они же оттоле възвращьшеся, яко же выше рехъ, взяша Переяславль, и Москву, и Юриевъ, и Дмитровъ, и Волокь, к Тферь, и оттоле приидоша кь Торжку, вь неделю 1 поста, месяца февраля вь 22 день, на Обретение мощей святыхь мученикъ иже вь Евгении. И отыниша его тыномъ весь около, яко же инии грады имаху, и бишася ту окааннии по 2 недели. Изнемогоша же людие въ граде, а изъ Новогорода не бысть имъ помощи, но уже кто же собе сталъ бе въ недоумении и въ страсе. И тако погании взяша градъ, изсекоша вся отъ мужеска полу и до женска, иерейский чинь весь и чрьноризческий. А все изобнажено и поругано, горкою и бедною смертию предаша душа своа въ руце Господеви месяца марта въ 5 день, на память святаго Канона, въ среду 4-ю неделю поста. Ту же убиени быша: Иванко, посадникъ новоторжеский, Якимъ Влуньковичь, Глебъ Борисовичь, Михаилъ Моисеевичь. А за прочими людми гнашася безбожнии татарове Серегерьскымъ путемъ до Игнача креста,[177] а все секучи люди, яко траву, и толику не дошедше за 100 версть до Новагорода. Новъ же городъ заступи Богь, и святая и великаа съборнаа и апостольскаа церковь Софиа, и святый преподобный Кирилъ, и святыхъ правоверныхъ архиепископъ молитва, и благоверныхъ князей, и преподобныхъ чръноризецъ иерейскаго събора.

Да кто, братие, и отци, и дети, видевши таковое Божие попущение се на всей Рустей земли, и не плачется? Грехь ради нашихъ попусти Богь найты на ны поганыя; наводитъ бо Богь, по гневу своему, иноплеменникы на землю, и тако съкрушенномъ имъ въспомянутся къ Богу; усобная же рать бываетъ отъ наваждениа диавола. Богь бо не хощетъ зла вь человецехъ, но блага; а диаволъ радуется злому убийству кровопролитию. Земли же коей съгрешивши, казнитъ Богь смертию, или гладомъ, или поганыхъ навидениемъ, или ведромъ, или дождемъ силнымъ, или пожаромъ, или иными казньми; аще ли покаемся, въ немъ же ны Богь велитъ жити, глаголеть бо къ намъ пророкомь: «Обратитеся кь мне всемъ сердцемъ вашимъ, постомъ, и плачемъ, и стенаниемъ». Да аще сице сътворимъ, всихъ грехъ прощени будемъ. Но мы на злое възвращаемся, яко пси на своа бльвотины и яко свиниа валяющеся въ калъхь греховныхъ присно, и тако пребываемъ. Сего бо ради казни приемлемь отъ Бога,— нахождение поганыхъ, по Божию повелению, грехъ ради нашихь. Кирилу же, епископу ростовскому, въ то время бывшу на Белеозере и оттуду идущу ему, пришедъ на Сить, иде же сконча животъ свой князь великий Юрий, Богь весть како скончася, много бо инде глаголеть о немъ. Кирилъ же епископъ обрете тело его, главы же его не обрете въ мнозе трупий мертвыхъ; и несе тело его въ Ростовь, и положи вь церкви святыа Богородица съ многыми слезами. Потомъ же уведе о Василкы, шедъ взя тело его, и принесе въ Ростовь съ многымъ плачемъ.

Бе бо се князь лицемъ красень, очима светелъ, взоромъ грозенъ, паче меры храборь, сердцем же легокъ; но, яко же рече Соломонъ, «въ оскудении людей бываетъ ськрушение силному». Тако и сий храбрый князь и воинство его; много храбрыхъ служаше ему, но что сихъ, яко противу пругомь. Кто же служилъ ему, и отъ тоа рати кто его остался, и кто его хлебь илъ и чашу пилъ, тотъ, по его животе, не можаше служити ни единому князю за его любовь. Еще же бысть милостивъ на убогыа и на церковный чинъ паче меры. По семь же пришедше, нашедше главу князя Юриа, привезше въ Ростовъ, положиша въ гробь къ телу его.

Батый оттуду поиде къ Козелску. Бе же въ немъ князь младъ, именемъ Василий. Козличи же горожане сами о собе сътворше съветь, яко не датися поганымъ, но и главы своа положити за христианьскую веру. Татарове же пришедше подъ Козелскь сташа, яко и подъ прочими грады, и начаша бити пороки, и выбивше стену, взыидоша на валъ. И ту бысть брань велика, яко и ножи туто съ ними граждане резахуся; а инии враты изшедше на полкы ихъ много избыша, яко до 4-хь тысячь изсекоша ихъ. И тако вземъ градъ ихъ, избы и до отрочаты. А про князя ихъ вести не бе; глаголаху бо, яко вь крови утопе. И повеле Батый оттоле не зваты Козелъскомъ, но злымъ городомъ; убиша бо ту 3 сыны темничи,[178] их же не обретоша въ множестве мертвыхъ.

Оттуду иде Батый въ Поле, въ землю Половецкую. Избави же тогда Богь отъ нахождениа поганыхъ: князя Ярослава, сына великого князя Всеволода, и сыновь его: Александра, Андреа, Костантина, Афанасиа, Данила, Михаила, и братию Ярославлю: Святослава Всеволодича Юриевского съ сыномъ Дмитриемъ, Иоанна Всеволодича, и Володимера Костантинича, и Василковича два — Бориса и Глеба, и Василиа Всеволодича. Ярославъ же по пленении томъ пришедъ седе въ Володимери, очисти церковь отъ трупий мертвыхъ и кости мертвыхъ съхрани, а люди оставшаа събра и утеши; и дасть брату Святославу Суздаль, а Ивану Стародубь.