Том 5

Г-н Арним старается уверить Собрание, будто прусские суды ведут следствие по поводу обвинений, предъявляемых преступникам. Совсем наоборот! Русские или русско-польские судебные власти посылают прусским властям постановление о привлечении данного эмигранта к судебной ответственности. Прусскому суду надлежит только установить, является ли этот документ аутентичным, и если этот вопрос решается в утвердительном смысле, суд должен вынести постановление о выдаче; «так что имеются все гарантии того», что русскому правительству достаточно лишь дать знак своим судьям, чтобы заполучить закованным в прусские цепи любого эмигранта, если ему еще не предъявлено обвинение политического характера.

«Само собой разумеется, что собственные подданные не подлежат выдаче».

«Собственные подданные», г-н феодальный барон фон Арним, уже потому не могут быть выданы, что в Германии не существует больше никаких «подданных», с тех пор как народ отважился завоевать себе свободу на баррикадах.

«Собственные подданные»! И это мы, выбирающие собрания, предписывающие королям и императорам суверенные законы, мы — «подданные» его величества прусского короля?

«Собственные подданные»! Если бы у Собрания была хоть искра революционной гордости, которой оно обязано своим существованием, оно единодушным криком негодования смело бы раболепного министра с трибуны и с министерской скамьи. Но оно спокойно пропустило мимо ушей позорное выражение. Не раздалось ни малейшего протеста.

Г-н Рефельд сделал запрос г-ну Ганземану по поводу закупок шерсти, возобновленных Seehandlung[33], а также по поводу преимуществ, предоставляемых английским покупателям по сравнению с немецкими, в виде предложения учета векселей. Шерстяная промышленность, испытывавшая упадок в результате общего кризиса, рассчитывала получить по крайней мере небольшую выгоду от закупок шерсти по весьма низким ценам этого года. Но тут появляется Seehandlung и вздувает цены своими колоссальными закупками. Одновременно это общество предлагает английским покупателям значительно облегчить закупку путем учета надежных векселей на Лондон — мероприятие, которое тоже способно привести к повышению цен путем привлечения новых покупателей и дает значительное преимущество иностранным покупателям по сравнению с отечественными.

Seehandlung является наследием абсолютной монархии, которая использовала его в различных целях. В течение двадцати лет это общество сводило к простой фикции закон 1820 г. о государственном долге и весьма неприятным образом вмешивалось в торговлю и промышленность.

Затронутый г-н ом Рефельдом вопрос, в сущности, представляет мало интереса для демократии. Речь здесь идет о том, получат ли на несколько тысяч талеров прибыли больше или меньше производители шерсти, с одной стороны, или же фабриканты шерсти — с другой.

Производители шерсти — почти исключительно крупные землевладельцы, бранденбургские, прусские, силезские и познанские феодалы.

Фабриканты шерсти — по большей части крупные капиталисты, представители крупной буржуазии.

В вопросе о ценах на шерсть речь идет, таким образом, не об общих интересах, а о классовых интересах, о том, кто кого будет стричь — земельная аристократия крупную буржуазию или крупная буржуазия — земельную аристократию.

Г-н Ганземан, посланный в Берлин в качестве представителя крупной буржуазии, которая ныне является правящей партией, предает ее дворянам-землевладельцам, партии побежденной.

Для нас, демократов, имеет значение лишь то, что г-н Ганземан становится на сторону побежденной партии, что он поддерживает не просто консервативный класс, а класс реакционный. Признаться, от буржуа Ганземана мы этого не ожидали.

Г-н Ганземан заверил сперва, что он вовсе не является защитником Seehandlung, а затем добавил: нельзя сразу прекратить закупки Seehandlung и закрыть его фабрики. Что касается закупок шерсти, то существуют договоры, в силу которых закупка определенного количества шерсти в этом году составляет… обязательство Seehandlung. Я полагаю, что, если в каком-либо году такого рода закупки могут не нанести ущерба частному обороту, то это относится именно к текущему году (?)… Ибо в противном случае произошло бы слишком большое падение цен.

По всей этой речи видно, что г-ну Ганземану было при этом не по себе. Он дал согласие действовать в угоду Арнимам, Шафгочам и Иценплицам в ущерб интересам фабрикантов шерсти и теперь вынужден защищать свой необдуманный шаг доводами современной политической экономии, столь беспощадной по отношению к дворянству. Он сам отлично сознает, что водит за нос все Собрание.