Том 5

«Deutsche Allgemeine Zeitung» поместила статью от 18 с. м. о собрании немцев, состоявшемся 18 с. м. в Ауссиге^{66}. На этом собрании были произнесены речи, в которых обнаружилось такое незнакомство с нашими последними событиями и отчасти, говоря мягко, выявилась такая готовность осыпать нашу независимую печать позорными упреками, что референт считает своей обязанностью, насколько это возможно в настоящее время, разъяснить эти заблуждения и, твердо отстаивая истину, выступить против заблуждающихся и злонамеренных лиц. Нельзя не поражаться, когда люди, подобные «основателю Союза защиты немецких интересов на востоке», говорят перед лицом целого собрания: «Пока в Праге длится борьба, не может быть речи о прощении, и если нас ожидает победа, то ее следует в будущем использовать». Какую же победу одержали немцы, какой заговор был подавлен? Разумеется, тот, кто доверяет корреспонденту «Deutsche Allgemeine Zeitung», — по-видимому, всегда очень поверхностно осведомленному, — или патетическим фразам «маленького пожирателя поляков и французов», или статьям вероломного «Frankfurter Journal», во время баденских событий натравливавшего немцев на немцев, а теперь немцев на чехов, — тот никогда не уяснит себе здешних условий. В Германии, по-видимому, повсюду господствует мнение, что борьба на улицах Праги велась только во имя угнетения немецкой части населения и во имя основания славянской республики. О последнем мы не будем говорить, потому что такой взгляд слишком наивен. Что же касается первого, то во время боев на баррикадах не замечалось ни малейшей тени соперничества между национальностями; немцы и чехи стояли рядом, одинаково готовые защищаться, и я сам неоднократно просил ораторов, говоривших на чешском языке, перевести сказанное на немецкий язык, что и делалось каждый раз без малейших возражений. Говорят, что взрыв революции произошел на два дня раньше, чем предполагалось; но в таком случае должна была уже быть все-таки налицо какая-нибудь организация или, по крайней мере, должны были быть заготовлены боевые припасы, однако в действительности ничего этого не было. Баррикады неожиданно вырастали из-под земли там, где собиралось 10–12 человек. Впрочем, больше баррикад построить не было никакой возможности, так как даже самые маленькие улички были в трех-четырех местах забаррикадированы. Боевыми припасами делились на улицах, и количество их было очень ограничено. О высшем командовании, вообще о каком бы то ни было командовании, не было и речи. Защитники баррикад сражались там, где на них нападали, и стреляли без всякого руководства, без команды из домов и из-за баррикад. Каким же образом при таком неорганизованном, никем не руководимом сопротивлении могла возникнуть мысль о заговоре, если бы она не распространялась в официальном заявлении и в опубликованных результатах расследования? Однако само правительство, по-видимому, не считает это основательным, ибо из дворца не сообщают ничего, что могло бы разъяснить Праге события кровавых июньских дней. Захваченные члены Сворности почти все уже выпущены на свободу; будут выпущены и остальные пленные, только граф Букоа, Виллани и некоторые другие остаются еще под арестом. И в один прекрасный день мы, может быть, увидим на стенах Праги плакат, в котором будет сказано, что все было лишь недоразумением. Операции командующего генерала тоже не указывают на то, что приходилось защищать немцев от чехов. Ибо вместо того, чтобы привлечь к себе немецкое население разъяснением событий, взять баррикады и охранять жизнь и собственность «верных» жителей города, — генерал очищает Старый город, переходит на левым берег Молдавы^{67} и расстреливает и немцев и чехов, так как бомбы и пули, попадавшие в Старый город, не могли отыскивать одних лишь чехов, а поражали одинаково всех, невзирая на кокарду. Какие же имеются, здраво рассуждая, основания предполагать существование славянского заговора, если до сих пор правительство не желает или не может дать никаких объяснений?