Том 5

Как легко было бы избежать такого запаздывания, видно по быстроте, с которой французские и английские газеты выпускают отчеты своих законодательных собраний. Английский парламент часто заседает до 4 часов утра, а уже четыре часа спустя стенографический отчет о заседании, напечатанный в «Times», распространяется во всех концах Лондона. Французская палата редко открывала свои заседания ранее 1 часа дня, заканчивая их между 5 и 6 часами, а уже в 7 часов вечера «Moniteur» обязан был доставить оттиск стенографического отчета о заседании в редакции всех парижских газет. Почему же досточтимый «Staats-Anzeiger» не может так же быстро справляться со своей работой?

Но перейдем к заседанию 7 июля, заседанию, на котором на долю министерства Ганземана выпало немало злых насмешек. Не будем останавливаться на протестах, заявленных в самом начале заседания, на предложении Д'Эстера об отмене постановления, принятого в конце заседания 4 июля (это предложение было оставлено в повестке дня), и на многих других предложениях, поставленных в порядок дня. Перейдем прямо к запросам и неприятным предложениям, которые сегодня обрушились на министерство.

Первым выступил г-н Филипс. Он запросил министерство, какие мероприятия предприняты для защиты наших границ от России?

Г-н Ауэрсвальд: Я считаю неуместным отвечать на этот вопрос на заседании Собрания.

Мы весьма охотно верим г-ну Ауэрсвальду. Единственный ответ, который он мог бы дать, это: никакие, или, точнее говоря, — ряд полков переброшен с русской границы на Рейн. Нас удивляет только, что Собрание довольно спокойно встретило этот смехотворный ответ г-на Ауэрсвальда, эту ссылку на car tel est notre bon plaisir^{69}, сопроводив его лишь «шиканьем» некоторых депутатов и криками «браво» со стороны некоторых других.

Г-н Боррис вносит предложение отменить во втором полугодии 1848 г. поразрядный налог для низшей категории налогоплательщиков и немедленно отменить все мероприятия по принудительному взысканию недоимок за первое полугодие с той же категории.

Предложение передается в специальную комиссию.

Г-н Ганземан поднимается и заявляет, что подобные финансовые вопросы необходимо подвергать весьма серьезному обсуждению. К тому же есть все основания подождать с обсуждением этого вопроса, тем более, что на будущей неделе он внесет на обсуждение ряд законопроектов по финансовым вопросам, в том числе и законопроект, касающийся поразрядного налога.

Г-н Краузе обращается с запросом к министру финансов: возможно ли до начала 1849 г. заменить налоги на помол, убой скота и поразрядный налог подоходным налогом?

Г-н Ганземан вынужден еще раз подняться со своего места и с раздражением объяснить: ведь он уже сказал, что на следующей неделе внесет на обсуждение финансовые законы.

Но г-н Ганземан еще не испил до конца чашу страданий. Теперь встает г-н Гребель с пространным предложением, каждое слово которого — нож в сердце г-на Ганземана:

Принимая во внимание, что для обоснования предполагаемого выпуска принудительного займа ни в коем случае не будет достаточно простой ссылки на то, что казна и финансы истощены;

принимая во внимание, что для обсуждения вопроса о принудительном займе (против которого г-н Гребель протестует, пока не принята конституция, соответствующая всем обещаниям) необходим просмотр всех книг и документов финансового управления, — г-н Гребель предлагает:

назначить комиссию, которая просмотрит все книги и документы по управлению финансами и казначейством, начиная с 1840 г. по настоящее время, и представит об этом отчет.

Но мотивировка г-на Гребеля еще хуже, чем его предложение. Он говорит о многочисленных слухах по поводу разбазаривания и незаконного использования государственной казны, волнующих общественное мнение; он требует, в интересах народа, отчета об израсходовании всех тех средств, которые народ выплачивал в течение 30 лет мирного времени; он заявляет, что пока такое объяснение не будет представлено, Собрание не сможет вотировать ни гроша. Принудительный заем вызвал огромное волнение, принудительный заем является окончательным осуждением всего предшествующего управления финансами, принудительный заем

— предпоследняя ступень перед государственным банкротством. Принудительный заем произвел тем более ошеломляющее впечатление, что мы привыкли всегда слышать, что финансовое положение блестяще и что государственная казна даже в случае серьезной войны избавит нас от необходимости выпуска займа. Ведь г-н Ганземан сам подсчитал в Соединенном ландтаге, что государственная казна должна насчитывать не менее тридцати миллионов. Этого и можно было ожидать, поскольку не только продолжали уплачиваться те же высокие налоги, что и во время войны, но общая сумма их постоянно увеличивалась. И вдруг появилось сообщение о предполагаемом выпуске принудительного займа, и одновременно, вместе с этим горьким разочарованием, исчезло сразу же и всякое доверие.

Единственное средство восстановить это доверие — немедленный вполне правдивый отчет о состоянии государственных финансов.