Том 6

Господа! Прокуратура дала вам свое толкование этих предписаний закона и на этом основании потребовала для нас обвинительного приговора. Ваше внимание уже обратили на то, что законы эти были изданы в те времена, когда над печатью тяготела цензура и когда вообще существовали совершенно иные политические отношения, чем теперь. Ввиду этого мой защитник {Шнейдер II. Ред.} высказал тот взгляд, что вы не должны считать себя связанными этими устаревшими законами. Представитель прокуратуры присоединился к этому взгляду, по крайней мере в отношении статьи 370. Он выразился следующим образом: «для вас, господа присяжные заседатели, самое важное, конечно, установить, доказана ли достоверность разбираемых фактов», — и я приношу свою благодарность прокурору за это признание.

Но если бы вы и не придерживались того взгляда, что, по крайней мере, статья 370 в своем ограничении доказательства истины устарела, то, несомненно, вы согласитесь с тем, что приведенные статьи должны быть истолкованы иначе, чем это пытается сделать прокуратура. Привилегия суда присяжных в том и состоит, что присяжные могут толковать законы независимо от традиционной судебной практики, толковать их так, как им подсказывает их здравый смысл и их совесть. Против нас возбуждено судебное дело по статье 367 за то, что мы обвинили упомянутых жандармов в действиях, которые, если бы они действительно имели место, навлекли бы на них презрение и ненависть граждан. Если вы станете толковать эти слова «ненависть и презрение» в том смысле, какой хотела бы придать им прокуратура, то, пока остается в силе статья 370, совершенно уничтожается свобода печати. Как же может печать при таких условиях выполнять свой первый долг — долг защиты граждан от произвола чиновников? Лишь только она позволит себе разоблачить перед общественным мнением подобный акт произвола, ее привлекут к суду, и — если дело пойдет так, как этого хотела бы прокуратура — последуют приговоры к тюремному заключению, денежному штрафу и потере гражданских прав; исключением явится разве только такой случай, когда печать опубликует судебный приговор, т. е. выступит с разоблачением лишь тогда, когда оно уже потеряет всякий смысл!

Как мало подходят к нашей теперешней обстановке рассматриваемые пункты закона — по крайней мере, в толковании прокуратуры, — показывает сравнение со статьей 369. Там сказано;

«Что касается клеветы, которая стала достоянием гласности при посредстве иностранных газет, то могут привлекаться к суду те, кто послал эти статьи в газеты… или кто содействовал ввозу и распространению этих газет в стране».

Согласно этой статье закона, господа, прокуратура обязана была бы ежедневно и ежечасно привлекать к суду королевско-прусских почтовых чиновников. Разве бывает хотя бы один день из трехсот шестидесяти пяти дней в году, когда бы прусская почта не содействовала рассылкой той или иной иностранной газеты «ввозу и распространению» клеветы в том смысле, какой ей придает прокуратура? И, однако, прокуратуре не приходит в голову возбуждать преследование против почтового ведомства.

Примите далее во внимание, господа, что статьи эти составлены были в те времена, когда ввиду цензурных условий невозможно было оклеветать чиновников в печати. Следовательно, эти статьи должны были, по мысли законодателя, охранять от клеветы частных лиц, а не чиновников, и только в этом случае они имеют смысл. Но с тех пор как была завоевана свобода печати, действия чиновников также могут становиться достоянием гласности; это коренным образом меняет все положение. И именно теперь, когда имеются подобные противоречия между старым законодательством и новой социально-политической обстановкой, именно в этих случаях должны выступать присяжные и приспособлять старый закон к новой обстановке путем нового его истолкования.

Но, как я уже сказал, сама прокуратура признала, что для вас, господа, самым важным — вопреки статье 370 — является вопрос о доказательстве истины. Поэтому-то она и пыталась ослабить приведенные нами на основании свидетельских показаний доказательства истины. Посмотрим же инкриминируемую газетную статью, чтобы убедиться, доказаны ли фактами выдвинутые в ней обвинения и действительно ли в них содержится состав клеветы. В начале статьи мы читаем следующее:

«Между 6 и 7 часами утра шесть или семь жандармов явились на квартиру Аннеке, сразу же грубо оттолкнули служанку» и т. п.

Господа, вы слышали показания Аннеке по этому вопросу. Вы помните, что я хотел специально задать свидетелю Аннеке еще раз вопрос по поводу грубого обращения со служанкой и что председатель нашел этот вопрос излишним, ибо этот факт-де в достаточной мере установлен, И вот я вас спрашиваю: возвели ли мы в этом отношении клевету на жандармов?