Том 6

В-третьих, вследствие того, что все стало объектом продажи, рабочие констатировали, что все может от них отделяться, отчуждаться, и они впервые стали свободны от подчинения определенному отношению. Преимуществом является то, что рабочий может делать со своими деньгами все, что ему угодно, как в противоположность уплате продуктами, так и в противоположность образу жизни, предписывавшемуся просто принадлежностью к определенному сословию (феодальному).

Написано К. Марксом в конце декабря 1847 г.

Впервые опубликовано на русском языке в журнале «Социалистическое хозяйство» в 1924 г. и на языке оригинала в журнале «Unter dem Banner des Marxismus» в 1925 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

Ф. ЭНГЕЛЬС РАБОЧИЙ КЛАСС ФРАНЦИИ И ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ [384]

Париж. Распайль или Ледрю-Роллен? Социалист или монтаньяр? Вот вопрос, из-за которого партия красной республики раскалывается на два враждебных лагеря[385]. О чем, собственно, идет речь в этом споре?

Обратитесь к газетам монтаньяров, «Reforme», «Revolution», и они вам скажут, что сами не могут разобраться в этом; по их словам, социалисты выдвинули буквально такую же программу непрерывной революции, прогрессивного налога, налога на наследство и организации труда, какую выдвинула Гора; они скажут, что никаких принципиальных разногласий не существует и что весь этот неуместный шум поднят некиими завистниками и честолюбцами, которые злоупотребляют «чистосердечным доверием» народа и из эгоистических соображений возбуждают подозрение против деятелей народной партии.

Обратитесь к газете социалистов «Peuple»[386], и она вам ответит горькими излияниями по поводу невежества пустоголовых монтаньяров, бесконечными юридически-морально-экономическими трактатами и, наконец, таинственными намеками, что по существу речь идет о новой панацее гражданина Прудона, котораяде скоро обнаружит свое превосходство над старыми социалистическими фразами школы Луи Блана.

Обратитесь, наконец, к рабочим-социалистам, и они вам коротко ответят: «Се sont des bourgeois, les montagnards» {«Они буржуа, эти монтаньяры». Ред.}.

Единственные люди, которые сразу разгадали, в чем тут дело, — это опять-таки рабочие. Они знать ничего не хотят о Горе, так как Гора сплошь состоит из буржуа.

Социалистическо-демократическая партия состояла еще до февраля из двух различных фракций: во-первых, из ораторов, депутатов, писателей, адвокатов и т. д. и шедшей за ними довольно значительной массы мелкой буржуазии, которая, собственно, и составляла партию «Reforme»; во-вторых, из массы парижских рабочих, которые никоим образом не были безусловными последователями первых, а наоборот, были их весьма недоверчивыми союзниками, то теснее примыкая к ним, то сильнее от них отдаляясь, смотря по тому, выступали ли деятели «Reforme» более решительно или занимали более колеблющуюся позицию. В последние месяцы существования монархии «Reforme», которая вела в это время полемику с газетой «National», выступала в связи с этим очень решительно, и между нею и рабочими установилась тесная связь.

Поэтому деятели партии «Reforme» вошли во временное правительство также и в качестве представителей пролетариата.

Здесь нет нужды распространяться о том, как, являясь меньшинством во временном правительстве и в силу этого будучи неспособными отстоять интересы рабочих, они только помогали «чистым» республиканцам[387] сдерживать рабочих до тех пор, пока «чистые» республиканцы не организовали вновь государственную власть, ставшую теперь их властью, направленной против рабочих; как вождь партии «Reforme», Ледрю-Роллен, находясь под влиянием фраз Ламартина о самопожертвовании и соблазнившись властью, согласился войти в Исполнительную комиссию[388]; как тем самым он расколол и ослабил революционную партию, предоставив часть ее в распоряжение правительства, и таким образом содействовал поражению восстаний в мае и июне; более того, как он сам боролся против них. Обо всем этом нет нужды здесь распространяться. Эти факты еще слишком свежи в памяти.

Короче говоря, после июньского восстания, после падения Исполнительной комиссии и установления неограниченного господства «чистых» республиканцев в лице Кавеньяка, рассеялись все иллюзии партии «Reforme», демократически-социалистической мелкой буржуазии, о дальнейшем развитии республики. Ее толкнули в ряды оппозиции, она вновь стала свободной, вновь выступила в роли оппозиции и возобновила свои старые связи с рабочими.