Том 6

В этом полупатриархальном собрании не может быть и речи об определенных местах, об обособившихся партиях. Радикалы сделали слабую попытку занять крайние левые места, но это им, видимо, не удалось. Каждый садится там, где ему заблагорассудится, и зачастую меняет свое место три-четыре раза в течение одного заседания. Однако большинство членов имеют свои излюбленные места, которые они обычно и занимают, и таким образом собрание все же делится на две части, довольно резко отличающиеся друг от друга. Три передних полукруглых скамьи занимают люди с резко выраженными чертами лица, большей частью с бородой, тщательно причесанные, в костюмах, сшитых по парижской моде; здесь сидят представители французской и итальянской Швейцарии, или «романцы», как их здесь называют; на этих скамьях говорят почти исключительно по-французски. Но позади романцев сидит до странности пестрое общество. Правда, там не видно крестьян в швейцарских национальных костюмах, наоборот, это люди, на одежде которых лежит известный отпечаток цивилизации; иногда встречается даже более или менее модный фрак, у его обладателя в большинстве случаев благопристойное лицо; затем с полдюжины швейцарских офицеров в штатском, очень похожих друг на друга; они имеют скорее торжественный, нежели воинственный вид, лица и одежда их несколько старомодны и вообще они в какой-то степени напоминают Аякса из «Троила и Крессиды»[93]; наконец, основная масса, состоящая из не поддающихся описанию лиц и костюмов, в большей или меньшей степени пожилых и старомодных господ; они совершенно непохожи друг на друга, каждый характерен в своем роде и в большинстве своем они так и просятся на карикатуру. Тут представлены все разновидности мелкого буржуа, campagnard endimanche {по-воскресному разодетого крестьянина. Ред.} и кантональной олигархии; но все они одинаково почтенны, все до ужаса серьезны, все в одинаковых тяжелых серебряных очках. Это — представители немецкой Швейцарии, основная масса собрания, посланная более мелкими кантонами и отдаленными округами крупных кантонов.

Председательское кресло в этом собрании занимает известный доктор Роберт Штейгер из Люцерна, несколько лет тому назад приговоренный к смертной казни при правительстве Зигварта-Мюллера, теперь — председатель швейцарского Федерального собрания. Штейгер — человек невысокого роста, приземистый, с характерными чертами лица, которые производят приятное впечатление на фоне седых волос и темных усов, несмотря на неизбежные серебряные очки. Он выполняет свои обязанности с большим спокойствием и, пожалуй, с несколько излишней сдержанностью.

Каковы люди, такова и дискуссия. Одни только «романцы», да и то не все, говорят вполне культурным языком, соблюдая риторические формы. Бернцы, которые из всех жителей немецкой Швейцарии больше всего заимствовали романские нравы, ближе всего подходят к ним. У них можно еще заметить некоторый темперамент. Цюрихцы, эти сыны швейцарских Афин, говорят с солидностью и внушительностью, составляющими нечто среднее между языком профессора и цехового мастера, но всегда «интеллигентно»! Офицеры говорят с торжественной медлительностью, не особенно умело и содержательно, но зато так решительно, как будто за ними стоит их батальон в полной боевой готовности. Наконец, основная масса этого собрания выставляет ораторов более или менее благомыслящих, осторожных, тщательно взвешивающих все доводы и все же в конце концов всегда отстаивающих свои кантональные интересы; почти все они говорят очень нескладно, часто руководствуясь своими собственными грамматическими правилами. Когда дело касается обсуждения расходов, то инициатива большей частью исходит от них, в особенности от представителей старых кантонов. Кантон Ури уже приобрел в этом отношении вполне заслуженную репутацию в обоих советах.