Том 6

к молитвам, и снова адмиралу пришлось дать обет, что он совершит паломничество к могиле еще одного святого. Кроме того, вся команда пообещала по возвращении в Испанию провести первую субботу в посте на хлебе и воде. — Просто удивительно, дон Христофор, как часто вы¬ падает вам эта доля! — заметил Луис, когда они с адмира¬ лом остались одни на корме. — Уже трижды провидение избирало вас своим орудием для принесения покаяний и обетов! Видно, такая уж ваша великая судьба! — Скажите лучше, что такое уж мне наказание за великие грехи! — отозвался Колумб. — Вы полагаете, нам грозит опасность? — Да, и самая страшная с тех пор, как мы отплыли из Палоса. Нас несет к земле, до нее осталось не более тридцати лиг, а шторм, как вы сами видите, все крепчает. Хорошо еще, что ночь уже на исходе: может быть, с рас¬ светом мы что-нибудь сумеем предпринять. Рассвет пришел, как всегда, в положенный час, ибо какие штормы ни бушуют на морях и океанах, земля не¬ уклонно совершает свой суточный кругооборот. Однако утро не принесло изменений: небо и океан соперничали в неистовстве. Подгоняемая свирепыми шквалами, «Нинья» мчалась среди хаоса волн, с каждым мгновением прибли¬ жаясь к земле. Вскоре после полудня появились первые признаки бли¬ зости материка; теперь уже никто не сомневался, что каравеллу гонит к берегам Европы. Но пока вокруг ни¬ чего не было видно, кроме бушующего океана и черных туч, сквозь которые пробивался странный призрачный свет, какой бывает во время грозы. Солнце заходило, так и не выглянув из-за туч, и место его захода можно было определить только по компасу. И снова ночь опустилась на бешеное зимнее море, где маленькая каравелла каза¬ лась покинутой всеми, без света дня и без надежды на спасение. В довершение всех бед волны становились все выше, и тонны воды ежеминутно обрушивались па палубу маленького судна, ломая решетки люков и сры¬ вая с них ненадежное прикрытие из просмоленной парусины. — Это самая страшная ночь из всех пережитых нами, сын мой Луис, — проговорил Колумб примерно через час после заката, когда вокруг уже царила непроглядная' 12* 355

тьма. — Если мы и ее переживем, можно считать, что нас хранит сам господь! — Однако вы спокойны, сеньор, так спокойны, словно в душе и не сомневаетесь в счастливом исходе. — Моряк, который не умеет управлять своими нер¬ вами и голосом даже в минуты крайней опасности, на¬ прасно стал моряком. — Если ^мы погибнем, сеньор, наша тайна останется в руках португальцев!—воскликнул дон Луис. — Ведь, кроме нас, ее знают только они, потому что на возвраще¬ ние Мартина Алонсо вряд ли можно надеяться. — Да, и это меня печалит. Я сделал все, чтобы наши государи сохранили свои права на новые владения. А в остальном положимся на волю божью. Едва успел Колумб договорить, как послышался тре¬ вожный крик: «Земля!» Сколько раз это слово вызывало взрывы восторга, но теперь оно таило в себе новую опас¬ ность. Хотя ночь была темная, временами мгла на одну- две мили вокруг корабля словно редела, и можно было доста¬ точно ясно различить впереди очертания береговой линии. Колумб и дон Луис, чтобы лучше разглядеть берег, поспешили на нос каравеллы, несмотря на то что при таком шторме даже этот простой переход грозил смертью. Земля была так близко, что все на борту более или менее отчетливо слышали рев и грохот прибоя. Без всякого со¬ мнения, это была Португалия, но приставать к берегу, не зная своего точного местоположения и не видя гавани, означало верную гибель. Оставалась единственная воз¬ можность: повернуть каравеллу в открытое море и поста¬ раться продержаться там до рассвета. Колумб отдал при¬ каз, и Висенте Яньес тотчас приступил к его исполнению, насколько это было в его силах. Ветер заходил в корму с правого борта, и каравелла шла на восток со сносом румба на два к северу; теперь же нужно было повернуть ее так, чтобы она легла курсом на север, с таким же сносом на запад. Судя по изгибу бере¬ говой линии, такой маневр позволил бы судну продер¬ жаться несколько часов в безопасном расстоянии от скал. Но осуществить этот маневр без парусов было невозмож¬ но, и Колумб приказал поставить фок. Первый удар ветра в развернутую парусину потряс все судно, словно шквал хотел вырвать фок-мачту из гнезда. Затем наступила мертвая тишина, корпус «Ниньи» так накренился, что 356