Том 6

такую вольность — единственную, которую Луис допустил за все время! С детской доверчивостью склонилась она в объятия того, с кем хотела-провести всю жизнь. Поло¬ жив голову ему на грудь, Озэма не отрывала глаз от лица юного графа. — Озэма, неужели эта страшная буря тебя не пугает? Я так боялся за тебя, а ты как будто совсем не трево¬ жишься! — Озэма счастлива. Не хочет Гаити, не хочет Матти- нао, ничего не хочет. Теперь Озэма счастлива. —. Милая, чистая душа! Пусть никогда ты не узнаешь горя! — Крест — «мерседес», Луис — «мерседес»! Луис, Озэма, крест — навсегда! В это мгновение «Нинья» опять нырнула, и резкий толчок заставил Луиса разжать объятия, иначе он вместе с Озэмой покатился бы к цодветренному борту, где стоял Колумб, стараясь хоть немного укрыться от ярости штор¬ ма. Когда юноша поднял голову, он увидел, что Озэмы уже нет и что дверь каюты закрыта. — Как там наши подопечные, Луис, очень напуга¬ ны? — спокойно спросил Колумб; несмотря на то что все его мысли были поглощены бедственным положением ка¬ равеллы, ничто не укрылось от его глаз. — Правда, они не из трусливых, но в такой шторм даже амазонка может испугаться! — Они не боятся, сеньор, но я думаю, это потому, что они ничего не понимают. Цивилизованный человек стоит настолько выше этих туземцев, что все они — мужчины и женщины, свято верят в нас и ничего не опасаются. Я только что дал Озэме крест и сказал, чтобы она возло¬ жила на него свои надежды. — Вы правы. Кажется, нам только это и остается!.. Эй, Санчо, когда затихает, держи нос каравеллы как можно ближе к ветру! Каждый дюйм от берега — лишний шаг к спасению! Последовал обычный ответ рулевого, и разговор обо¬ рвался. Ярость волн, захлестывавших «Нинью», которая буквально чудом держалась на поверхности океана, тре¬ бовала полной сосредоточенности всего экипажа. Так прошла ночь. Когда рассвело, зрелище зимнего шторма оказалось еще страшнее. В тот день солнце так и не выглянуло, туман висел низко и был так густ, что 360

казалось, само небо опустилось над океаном, покрытым сплошной пеленой белой пены. Вскоре справа по борту был замечен высокий и близкий берег; более оцытные моряки сразу узнали скалы Лиссабона. Убедившись, что это действительно так, адмирал приказал повернуть к берегу и идти к устью реки Тахо. До него было недалеко, каких-нибудь миль двадцать, однако необходимость дви¬ гаться в бурю по ветру ставила судно в такое положение, что перед ним бледнели все пережитые опасности. Даже враждебное отношение португальцев было забыто или, во всяком случае, отошло на второй план; оставался единст¬ венный выбор — гавань или кораблекрушение. Теперь куда больше значил каждый выигранный дюйм! Сам Висенте Яньес стал к рулю, чтобы следить за ходом судна внимательным и опытным глазом. В такую бурю можно было поставить только самый нижний парус, да и тот пришлось глухо зарифить. Маленькая каравелла мчалась вперед, подгоняемая штормом. Она то погружалась в бездну, где не было видно ни земли, ни горизонта — лишь грозные стены гигантских валов да тучи над головами, — то словно из безмолвной темной пещеры вылетала навстречу реву и свисту обе¬ зумевших стихий. Это были самые опасные мгновения. Когда легкая скорлупка «Ниньи» поднималась на гребень волны, бешеный ветер пытался сбросить ее вниз, и каза¬ лось, что следующий вал обязательно накроет каравеллу. Лишь бдительный глаз Висенте Яньеса и твердая рука Санчо каждый раз помогали судну ускользнуть от роко¬ вого удара. Однако волны все же перекатывались иногда через палубу с грохотом водопада, так что всей команде пришлось укрыться на корме. — Теперь все зависит от парусов, — вздохнув, прого¬ ворил Колумб. — Если они выдержат, пока мы идем прямо по ветру, мы спасены; когда повернем, будет легче. Но мне кажется, что ветер сейчас слабее, чем ночью. — Похоже на то, сеньор! Кажется, мы уже подходим к тому месту, которое вы указали. — Держи вон на тот скалистый мыс. Если нам его удастся обогнуть, мы в безопасности. Если нет, то все найдем здесь могилу. — Каравелла идет послушно, и я не теряю надежды. Час спустя земля была уже так близко, что можно было различить людей, суетившихся на берегу. 361