Том 6

Музы: ступайте вы прочь, если бессильны

стихи!

Ах, дары добывать я должен грехом и

убийством,

Чтобы в слезах не лежать возле закрытых

дверей!

Иль воровать из храмов святых богов украшенья.

оскорблю:

Учит злодействам она, госпожой моей хищницу

сделав.

Пусть святотатственных рук дело узнает

теперь!

Сгиньте же все, кто себе изумруды зеленые

копит,

Кто белоснежную шерсть красит в тирийский

багрец!

Все это вводит в соблазн, и блестящий из

Красного моря

Жемчуг, и косская ткань жадных красавиц

влекут..,

(Перевод Льва Остроумова.)

Умер Альбий Тибулл в 19 г. до н. э., когда ему не было еще тридцати лет.

Секст Проперций, который умер через два года после Тибулла и прожил чуть больше тридцати лет, родился в маленьком умбрском городке Ассизии, на западных склонах Апеннин. Приехав в Рим, он сблизился с некоторыми из известных поэтов и таким образом оказался в литературном окружении Мецената. ‘Как и Тибулл, Проперций писал элегии и, подчиняясь требованиям жанра, обращался к тем же самым темам, сюжетным ситуациям и образам. Но на этом заканчиваются общие черты этих двух поэтов. В отличие от прозрачных и ясных стихов Тибулла, поэзия Проперция усложненная, стиль его вычурный, перегруженный мифологическими сюжетами, характерный для Александрийской школы в Греции. Стихи его горят пафосом и темпераментом. Вместо картинок сельской жизни Тибулла, в поэзии Проперция мы видим увлечение городской суетой. Проперций, вступив в кружок Мецената, постепенно отошел от элегической темы и в конце концов стал поэтом официального направления, поэтом, прославляющим идеологию принципата. Вот цитата из третьей книги «Элегий» Секста Проперция в переводе Льва Остроумова:

Общий я смех возбуждал за столом многолюдного

пира;

Всякий, кто только хотел, мог надо мною

трунить.

Сил у меня набралось пять лет прослужить тебе

верно:

Ногти кусая, не раз верность помянешь мою.

Слезы не тронут меня: изведал я это искусство, —

ты, замышляя обман, Кинфия, плачешь всегда.

Плачу и я, уходя , но слез сильнее обида.

Нет, не желаешь ты в лад нашу упряжку влачить!

Что же, прощайте, порог, орошенный слезами

молений,

гневной рукой моей все ж не разбитая дверь,

Но, да придавит тебя незаметными годами

старость,

и на твою красоту мрачно морщины падут!

С корнем тогда вырывать ты волосы станешь

седые —

Но о морщинах тебе зеркало будет кричать!

Будешь отверженной ты такое же видеть

презренье

И о поступках былых, злая старуха, жалеть.

Эта страница тебе возвестила беду роковую:

Так научись трепетать перед концом красоты.

Но особо отличался в стремлении заслужить милость императора Августа, в лести принцепсу, «золотому веку», прошлому Рима, Публий Овидий Назон (43 г. до н. э. — 18 г. н. э. ). Родился он в городе Сульмоне, в старинной всаднической семье. Отец отправил его в Рим, где будущий поэт получил хорошее риторическое образование. Это наложило отпечаток на все его творчество. Государственная служба не привлекала Овидия, он бросил свою карьеру и целиком занялся поэзией.

К нему очень рано пришла известность. Он сблизился со многими знаменитыми поэтами, в том числе с Тибуллом, Проперцием, а после того как женился на богатой римлянке, стал сам богатым и это открыло ему доступ в высшее общество и ко двору императора Августа.

Первыми его произведениями были сборники любовных элегий «Amores» и стихотворных посланий мифологических героинь своим возлюбленным или мужьям «Героиды». Оба эти сборника отличаются риторичностью. Тут, по-видимому, сказалось то образование, которое получил Овидий. Он продолжал работать в жанре любовной элегии и считал своими предшественниками Тибулла и Проперция. Оставаясь в рамках жанра, он обращался к традиционным мотивам и ситуациям, часто используя опыт своих предшественников.

Овидий внес в элегию новую, неизвестную ей до сих пор тональность, — иронию. Он придал элегии риторическую окраску и блеск остроумия.

Овидий достаточно безразлично относился к политике и к официальной идеологии. Но тем не менее, к концу века он стал признанным главой римских поэтов, первым поэтом Рима. К этому времени он издал свою знаменитую поэму «Наука любви», в которой откровенно издевался над моральным законодательством Августа и пародировал многочисленные «науки» и в частности риторику.