Том 6

— Муссолини вначале жил здесь. После того как его по приказу маршала Бадольо решили вывезти с острова в более верное место. Но кто знает, может быть, дело было вовсе и не в верном месте, а уже действовали тайные пружины операции «Дуб»? — Такое предположение высказал догнавший нас у подъемника местный лакуилский художник. — В Л’Акуиле, — рассказал он, — по сей день живет один врач, который там, наверху, — художник указал на вершины, врезавшиеся в голубое небо, — был приставлен к нему, к «дуче». Врач долгие годы молчал и в своем пребывании возле экс-диктатора не признавался. Но недавно осмелел. Мы с ним выпили, и он долго болтал, устав от двадцати с лишним лет молчания. Он и охранники играли с Муссолини в картишки. Бывший «дуче» хотя и жил там, наверху, шикарно (по словам доктора — вино, фрукты), но был чертовски подавлен, не умел держаться достойно, ныл, плакался, вздыхал, как синьорина. Вы же знаете, что, после того как король объявил ему об отставке, наш роскошный диктатор тотчас превратился в хлюпика. Единственно, что он пробормотал в ответ королю своим цепенеющим языком: что же, мол, с ним теперь будет, как с ним поступят. Оказался, словом, зауряднейшим трусом.

Привели худощавого пожилого человека. Он молча подал руку. Мне его представили:

— Старший техник подвесной дороги синьор Ремо Лалли, один из двух гражданских лиц, которые были здесь возле Муссолини среди сотни охранников. Второй была горничная Лизетта. Да, правда, еще тот врач, из Л’Акуилы. Но он, видите, отрекается.

— Было так, — охотно заговорил синьор Лалли. — Сначала привезли его в этот домик, в пансионат «Ла виллетта». Это было двадцать пятого августа, как раз спустя месяц после ареста. Охраняла уймища карабинеров и собак. Во главе охраны был порученец маршала Бадольо лейтенант Файоли. И знаете, что он мне говорил, этот лейтенант? В мои собственные уши. Что у него есть личный приказ маршала: в случае чего, в случае попытки отбить, освободить «дуче», немедленно пускать в ход оружие и… «Я могу стать исторической личностью, — говорил он мне за бокалом вина, — когда прикончу «кавалера Бенито».

Мы зашли в садик возле подъемной станции, сели за стол, попросили кофе. Старший техник все рассказывал. Видимо, не часто его расспрашивают тут о былом: в эти места приезжают теперь главным образом молодые, чтобы под видом катания на лыжах поспать со своими беспечными подругами в охотничьих отельчиках, поплясать; двадцатипятилетняя давность для них так же безразлична, как и двухтысячелетняя; что было при Муссолини, что при Юлии Цезаре — все одно. Для таких более важны новые магнитофонные записи и сорта горячительных напитков.

— Вы увидите наверху его «квартирку» — пару комнатушек с окнами прямо в отвесы Корно-Гранде (вершины «Большой рог»), С тех пор эти комнаты зовут «королевскими апартаментами». Ну, словом, так. Недолго он пожил в «Ла виллетте». С юга немцы отступали в наши места. Дабы они не освободили дорогого друга Гитлера, поступил приказ поднять его туда, наверх, в отель «Кампо Императоре». Я включил машину… Девяносто карабинеров остались внизу, чтобы вернуться в Рим, а десятеро, во главе которых были лейтенант Файоли и инспектор, имя которого одни произносят как Гели, другие — как Куели, не знаю, что вернее, повезли Муссолини наверх. Поедем-ка и мы туда!

От одной стальной ажурной опоры к другой, со скалы на скалу, скользя роликом по витому тросу толщиной в руку, медленно ползет все вверх, все вверх вагончик подъемника. Внизу обрывы, ущелья, кручи, кое-где растут сосны, какие-то кустарники, травы. Открываются, если смотреть назад, широчайшие голубые просторы, крыши селений кое-где среди холмов. Далеко-далеко осталась Л’Акуила. А если смотреть вперед, то все камни и камни, уходящие в голубую, прозрачную, легкую высь.

Казалось, мы уже приехали. Вагончик вошел под кровлю здания. Но это только половина пути. Надо сделать пересадку на другую, следующую линию подъемника и еще ехать. Пересаживаемся, едем, вновь покачиваясь над обрывами и кручами. Рядом видны и еще опоры, еще канаты подъемника. То, оказывается, грузовой подъемник. Он был построен до пассажирского, в те времена, когда на Грап-Сассо решили строить отель «Кампо Императоре». Иными средствами на высоту двух тысяч двухсот метров невозможно было доставить строительные материалы. Иных путей на «Кампо Императоре» (на «Императорское поле») нет.

Когда наконец мы покидаем кабину, после июньской жары в долинах, здесь, наверху, остро чувствуется горный холодок. Местами, не только по вершинам, но и на площадке, посреди которой стоит отель, лежат плешины еще не сошедшего снега; по краям плешин в бурой, прошлогодней траве цветут нежные высокогорные цветочки блеклых лиловых тонов.

Отель, к которому мы идем медленно, дыша сильпо разреженным воздухом, угнетает своим угрюмым, мрачным видом. Он как бы отлит из какой-то плотной буро-красной массы обтекаемых форм, подобно грузному кораблю для бурных морей, с маленькими окошечками, схожими с корабельными иллюминаторами.