Том 6. Черный город

Но веточка шиповника с единственным распустившимся на ней цветком была так хороша в ее косах, венком обвитых вокруг головы, что Фабрициусу не хотелось снимать ее (хотя распутывать для этого пряди светлых волос было бы приятной заботой), он осторожно отрезал веточку от куста перочинным ножом, и она осталась вплетенной в косу, словно украшение со своими ярко-зелеными листочками, колючими шипами и бледно-розовыми лепестками. И как этот убор был к лицу Розалии! Фабрициус пожирал веточку глазами, и пока она мелькала перед ним, раскачиваясь в воздухе и ероша золотые волосы девушки, в груди его нарастало желание попросить цветок на память. С каждым шагом это желание все больше овладевало им.

«Розочка должна принадлежать мне! В косах я ее не оставлю! Дома положу в какую-нибудь книгу, вместе с матушкиной лавандой, и засушу. Только пусть прежде веточка пропитается ароматом ее волос!»

Рассуждая так про себя, он шагал вслед за Розалией, пока не случилось новое происшествие. Тут-тук! — приговаривали вначале на дороге маленькие башмачки. Но мало-помалу на мокрой траве и мягкой земле звук переменился — башмачки шепелявили теперь: шлеп-шлеп — и вдруг совсем умолкли. Розалия разом остановилась и испуганно попятилась.

— Что случилось? Почему вы остановились? — спросил Фабрициус.

Розалия подняла на него глаза, и в них был ужас.

— Разве вы не видите? — прошептала девушка, дрожа всем телом и указывая рукой на что-то страшное.

Фабрициус расхохотался.

— Жаба не пускает? Сейчас я прогоню ее. — Он дотронулся прутиком до жабы, и та запрыгала прочь, шлепая по траве лапами.

Тут уж и Розалия принялась смеяться над своим испугом, но на Фабрициуса она все равно смотрела теперь как на героя, спасшего ее от чудовища, которое было в ее воображении не чем иным, как ведьмой, обернувшейся жабой. Сказки всегда так начинаются!

— Ай-ай-ай, какая же вы, право, трусиха! — пожурил девушку Фабрициус.

— Да, вы не видели, как странно она смотрела на меня! — смущенно оправдывалась Розалия.

— Я это к тому говорю, — дружелюбным тоном пояснил Фабрициус, — что из вас-то уж никак не получилось бы храброй солдатки, то есть солдатской жены.

— Ну и что же? — задорно бросила она. — Разве вы солдат?

Сказала и тут же покраснела, как пион, сообразив, что она сказала глупость: «Не беда, что я не смогу быть женой солдата, — ведь вы, Фабрициус, не солдат».

А Фабрициус уже ухватился за ее обмолвку.

— Для меня это тем более удивительно, что лицо у вас такое смелое! Да разве не вы стреляли из пистолета перед тем, как мы встретились? Я сам слышал выстрел.

— Ах, вы уже все знаете?

— Дядя Кендель мне рассказал.

— Как! Дядю зовут Кенделем? — с детским любопытством спросила Розалия.

Фабрициус, изумленный этими словами, уставился на девушку. (Какая жалость, что он не мог при этом видеть ее лица!)

— А разве вы этого не знали? — с явным удивлением в голосе переспросил юноша.

Розалия смутилась и ничего не ответила, только ускорила шаг, чтобы юноша, чего доброго, не догнал ее. Она была умной девушкой и привыкла строго осуждать свои промахи, однако делала это лишь после того, как они были совершены. И частенько бывало уже поздно, слишком поздно поправить ошибку. Вот и теперь Фабрициус мгновенно заподозрил в ее ответе что-то неладное. Какую-то тайну. «Как же все-таки попала эта девочка к Кенделю, или, вернее, откуда Кендель взял эту девочку, не знающую даже его имени? — думал он. — И куда они направляются сейчас? Кто отдал ее Кенделю на попечение? С какой целью? Надо обязательно все это выяснить!»

Фабрициус перебрал в уме несколько самых различных предположений, но ни одно, казалось, не соответствовало действительности. Вероятнее всего, девочка до сих пор где-нибудь воспитывалась, и теперь Кендель везет ее к родителям. Но как же она решилась поехать с чужим человеком, не зная, кто он такой? Возможно, Кендель и в самом деле друг ее родителей. А почему же она спрашивает: «Разве его зовут Кенделем?» — Сама она назвалась Розалией Отрокочи. Отрокочи!.. Звучит, как любая другая венгерская дворянская фамилия, хотя Фабрициус никогда такой не слышал в этой части Венгрии. «Ах, наверное, какая-нибудь зауряднейшая история! — подумал он. — Правильнее всего будет расспросить самого Кенделя».

И как только Розалия ушла вперед, Фабрициус, наоборот, начал отставать и вскоре снова присоединился к Кенделю.

— Дядя Кендель, откуда у вас эта девочка? — спросил он, стараясь говорить безразличным тоном. Старик хитро прищурил глаза.

— А что, хороша? Настоящая жемчужина! Понравилась тебе?

— Не смею отрицать, очень мила. Потому я и спрашиваю: где вы ее взяли?

Кендель, пожав плечами, отшутился:

— Скажи, король дает отчет, как он крепости берет?

— Но вы-то ведь не король!

— Упаси меня бог, братец. У папаши Кенделя свое ремесло, и он весьма им доволен. Может быть, и король доволен своим — не знаю.

— Все это верно, но ведь вас не убудет, если вы скажете, кто эта барышня и куда вы ее везете?

Столь прямой вопрос заставил папашу Кенделя бросить шутки и заговорить серьезным тоном: