Читаем Том 6. Кабала святош полностью

(По уходе его стоит молча, лицо его вдохновенно.) Ах я, Аким-простота!.. Ах я!.. ах я!.. Ищу рукавиц, а они вон они, за поясом!.. Да накупи я всех этих, которые вымерли... (пугливо плотнее закрывает дверь отдельной комнаты) пока еще не подавали новых ревизских сказок... Приобрети их, положим, тысячу, да, положим, опекунский совет даст по двести рублей на душу: вот уже двести тысяч капиталу. Ах, без земли нельзя ни купить, ни заложить. (Вдохновенно.) А я куплю на вывод, на вывод. Земли в Херсонской губернии отдаются даром, только заселяй. Туда я их всех и переселю, мертвых. В Херсонскую! В губернию! (Крестится.) Пусть их там живут, покойники. Ах, ведь захотят освидетельствовать купленных крестьян... (Смеется.) Я представлю свидетельство. Время удобное, недавно была эпидемия, имения брошены, управляются как ни попало. Под видом избрания места для жительства загляну в те углы, где можно удобнее и дешевле купить...

Первый. ...Страшно, чтоб как-нибудь не досталось...

Чичиков. Дан же человеку на что-нибудь ум! Да никто не поверит. Никто! Предмет покажется ему невероятным. Никто не поверит. Еду. (Потрясает колокольчиком.)


Половой вбегает. Донесся шум кутежа. Хор: «Мой раб, как настала вечерняя мгла, в дунайские волны их бросил тела!»


Сколько тебе следует?


Половой подает счет. Чичиков бросает ему деньги.


Еду!!


Занавес

Акт первый

Картина первая

Кабинет Губернатора. Губернатор в халате, с «Анной» на шее, сидит за пяльцами, мурлычет.


Слуга. К вашему превосходительству коллежский советник Павел Иванович Чичиков.

Губернатор. Дай фрак.


Слуга подает фрак.


Проси.


Слуга выходит.


Чичиков (входя). Прибывши в город, почел за непременный долг засвидетельствовать свое почтение первым сановникам... Счел долгом лично представиться вашему превосходительству.

Губернатор. Весьма рад познакомиться. Милости прошу садиться.


Чичиков садится.


Вы где служили?

Чичиков. Поприще службы моей началось в казенной палате. Дальнейшее же течение оной продолжал в разных местах. Был в комиссии построения...

Губернатор. Построения чего?

Чичиков. Храма Спасителя в Москве, ваше превосходительство.

Губернатор. Ага!

Первый (выходя). «...Благонамеренный человек», — подумал Губернатор. «Экая оказия, храм как кстати пришелся», — подумал Чичиков.

Чичиков. Служил и в надворном суде, и в таможне, ваше превосходительство. Вообще я незначащий червь мира сего. Терпением повит, спеленат и сам олицетворенное терпение. А что было от врагов по службе, покушавшихся на самую жизнь, так это ни слова, ни краски, ни самая кисть не сумеют передать. Жизнь мою можно уподобить как бы судну среди волн, ваше превосходительство.

Губернатор. Судну?

Чичиков. Судну, ваше превосходительство.

Первый. ...«Ученый человек», — подумал Губернатор. «Дурак этот губернатор», — подумал Чичиков.

Губернатор. В какие же места едете?

Чичиков. Еду я потому, что на склоне жизни своей ищу уголка, где бы провесть остаток дней. Но остаток остатком, но видеть свет и коловращение людей есть уж само по себе, так сказать, живая книга и вторая наука.

Губернатор. Правда, правда.

Чичиков. В губернию вашего превосходительства въезжаешь, как в рай.

Губернатор. Почему же?

Чичиков. Дороги везде бархатные.


Губернатор смущенно ухмыляется.


Правительства, которые назначают мудрых сановников, достойны большой похвалы.

Губернатор. Любезнейший... Павел Иванович?

Чичиков. Павел Иванович, ваше превосходительство.

Губернатор. Прошу вас пожаловать ко мне сегодня на домашнюю вечеринку.

Чичиков. Почту за особую честь, ваше превосходительство. Честь имею кланяться. Ах... Кто же это так искусно сделал каемку?

Губернатор (стыдливо). Это я вышиваю по тюлю.

Чичиков. Скажите. (Любуется.) Честь имею... (Отступает, выходит.)

Губернатор. Обходительнейший человек!..


Занавес

Картина вторая

Гостиная в доме Губернатора. За портьерой карточная комната. Издалека доносятся клавикорды. Выплывает Губернаторша, Губернатор и Дочка. Председатель, Почтмейстер и Чичиков кланяются.


Губернаторша. Вы...

Губернатор (подсказывает). Павел Иванович!

Губернаторша. ...Павел Иванович, не знаете еще моей дочери? Институтка, только что выпущена.

Чичиков. Ваше превосходительство, почту за счастье.


Дочка приседает, Губернаторша, Губернатор и Дочка уплывают. Из карточной доносится смех.


Почтмейстер. Лакомый кусочек, судырь ты мой!

Председатель. Греческий нос.

Чичиков. Совершенно греческий! А скажите, Иван Григорьевич, кто этот господин, вон?..

Председатель. Помещик Манилов.

Почтмейстер. Манилов, помещик. Деликатнейший, судырь мой, человек.

Чичиков. Приятно познакомиться.

Перейти на страницу:

Все книги серии Булгаков М.А. Собрание сочинений в 10 томах

Похожие книги

1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза