Читаем Том 6. Кабала святош полностью

Мижуев (вдребезги пьян). Ну я поеду...

Ноздрев. И ни-ни. Не пущу.

Мижуев. Нет, не обижай меня, друг мой, право, поеду я.

Ноздрев. «Поеду я»! Пустяки, пустяки. Мы соорудим сию минуту банчишку.

Мижуев. Нет, сооружай, брат, сам, а я не могу. Жена будет в большой претензии, право; я должен ей рассказать о ярмарке...

Ноздрев. Ну ее, жену, к... Важное, в самом деле, дело станете делать вместе.

Мижуев. Нет, брат, она такая добрая жена... Уж точно почтенная и верная. Услуги оказывает такие... поверишь, у меня слезы на глазах.

Чичиков (тихо). Пусть едет, что в нем проку.

Ноздрев. А и вправду. Смерть не люблю таких растепелей. Ну черт с тобой, поезжай бабиться с женой, фетюк.

Мижуев. Нет, брат, ты не ругай меня фетюком. Я ей жизнью обязан. Такая, право, добрая, такие ласки оказывает. Спросит, что видел на ярмарке...

Ноздрев. Ну поезжай, ври ей чепуху. Вот картуз твой.

Мижуев. Нет, брат, тебе совсем не следует о ней так отзываться.

Ноздрев. Ну так и убирайся к ней скорее!

Мижуев. Да, брат, поеду. Извини, что не могу остаться.

Ноздрев. Поезжай, поезжай...

Мижуев. Душой бы рад был, но не могу...

Ноздрев. Да поезжай к чертям!


Мижуев удаляется.


Такая дрянь. Вон как потащился. Много от него жена услышит подробностей о ярмарке. Конек пристяжной недурен, я давно хотел подцепить его. (Вооружаясь колодой.) Ну, для препровождения времени, держу триста рублей банку.

Чичиков. А, чтоб не позабыть: у меня к тебе просьба.

Ноздрев. Какая?

Чичиков. Дай прежде слово, что исполнишь.

Ноздрев. Изволь.

Чичиков. Честное слово?

Ноздрев. Честное слово.

Чичиков. Вот какая просьба: у тебя есть, чай, много умерших крестьян, которые еще не вычеркнуты из ревизии?

Ноздрев. Ну есть. А что?

Чичиков. Переведи их на меня, на мое имя.

Ноздрев. А на что тебе?

Чичиков. Ну да мне нужно.

Ноздрев. Ну уж, верно, что-нибудь затеял. Признайся, что?

Чичиков. Да что ж — затеял. Из этакого пустяка и затеять ничего нельзя.

Ноздрев. Да зачем они тебе?

Чичиков. Ох, какой любопытный. Ну просто так, пришла фантазия.

Ноздрев. Так вот же: до тех пор, пока не скажешь, не сделаю.

Чичиков. Ну вот видишь, душа, вот уж и нечестно с твоей стороны. Слово дал, да и на попятный двор.

Ноздрев. Ну как ты себе хочешь, а не сделаю, пока не скажешь, на что.

Чичиков (тихо). Что бы такое сказать ему... Гм... (Громко.) Мертвые души мне нужны для приобретения весу в обществе...

Ноздрев. Врешь, врешь...

Чичиков. Ну так я ж тебе скажу прямее... Я задумал жениться; но нужно тебе знать, что отец и мать невесты — преамбициозные люди...

Ноздрев. Врешь, врешь...

Чичиков. Однако ж это обидно... Почему я непременно лгу?


Надвигается туча. Видимо, будет гроза.


Ноздрев. Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник, позволь мне это тебе сказать по дружбе. Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве. Я говорю тебе это откровенно, не с тем чтобы обидеть тебя, а просто по-дружески говорю.

Чичиков. Всему есть границы... Если хочешь пощеголять подобными речами, так ступай в казармы. (Пауза.) Не хочешь подарить, так продай.

Ноздрев. Продать? Да ведь я знаю тебя, ведь ты подлец, ведь ты дорого не дашь за них.

Чичиков. Эх, да ты ведь тоже хорош! Что они у тебя, бриллиантовые, что ли?

Ноздрев. Ну послушай: чтобы доказать тебе, что я вовсе не какой-нибудь скалдырник, я не возьму за них ничего. Купи у меня жеребца розовой шерсти, я тебе дам их в придачу.

Чичиков. Помилуй, на что ж мне жеребец?

Ноздрев. Как на что? Да ведь я за него заплатил десять тысяч, а тебе отдаю за четыре.

Чичиков. Да на что мне жеребец?

Ноздрев. Ты не понимаешь, ведь я с тебя возьму теперь только три тысячи, а остальную тысячу ты можешь уплатить мне после.

Чичиков. Да не нужен мне жеребец, бог с ним!

Ноздрев. Ну купи каурую кобылу.

Чичиков. И кобылы не нужно.

Ноздрев. За кобылу и за серого коня возьму я с тебя только две тысячи.

Чичиков. Да не нужны мне лошади.

Ноздрев. Ты их продашь; тебе на первой ярмарке дадут за них втрое больше.

Чичиков. Так лучше ж ты их сам продай, когда уверен, что выиграешь втрое.

Ноздрев. Мне хочется, чтобы ты получил выгоду.

Чичиков. Благодарю за расположение. Не нужно мне каурой кобылы.

Ноздрев. Ну так купи собак. Я тебе продам такую пару, просто мороз по коже подирает. Брудастая с усами собака...

Чичиков. Да зачем мне собака с усами? Я не охотник.

Ноздрев. Если не хочешь собак, купи у меня шарманку.

Чичиков. Да зачем мне шарманка?! Ведь я не немец, чтобы, тащася по дорогам, выпрашивать деньги.

Перейти на страницу:

Все книги серии Булгаков М.А. Собрание сочинений в 10 томах

Похожие книги

1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза