Том 6. Кино в период войны, 1939-1945

Ничем не напоминали стиль эпохи Муссолини легкие, искрящиеся произведения Марио Камерини, создававшиеся главным образом под влиянием творчества Рене Клера и американской кинокомедии, но перекликавшиеся также с неаполитанским народным театром. Действие этих веселых фильмов, слегка окрашенных горечью, происходило обычно в мелкобуржуазной среде. Пережив различного рода приключения, герои извлекали из них для себя урок: никогда не следует стараться подняться выше своего социального положения[138].

Алессандро Блазетти, творчество которого было более разнообразным, но более неровным, в начале своего пути, когда он дебютировал со своим фильмом «Солнце» (Sole, 1929), находился под влиянием Мурнау и советского кино. В его лучшем фильме «1860 год» (1934) влияние Эйзенштейна проявилось очень отчетливо не только в том, как была снята натура, но и в том, что в нем чувствовалось могучее дыхание гарибальдийцев, людей народа. Но в финале фильма промелькнули идеи муссолиниевского толка.

Фильмом «Старая гвардия» (Vecchia guardia, 1934), прославлявшим чернорубашечников, Блазетти послужил фашистскому режиму.

Во время войны Блазетти получил в свое распоряжение громадные средства на постановку «Железной короны» (La corona di ferro, 1941). Ему хотелось дать Италии произведение, равноценное «Нибелунгам» Фрица Ланга. Эта националистическая эпопея воспевала не «римлян, а героев типично арийского склада, похожих не то на лангобардов, не то на западных готов. Своим блеском и пестротой фильм напоминал произведения Ариосто, а монументальностью — оперы Рихарда Вагнера и постановки Мишеля Зевако. Фильм имел большой успех в оккупированной Франции, зрителю в нем понравился невольный комизм пропагандистской буффонады, веселое добродушие и задор немножко фельетонного пошиба. Сильнее, как художник, Блазетти показал себя в фильме «Приключение Сальватора Розы» (Un’ avventura de Salvator Rosa, 1943). В этой истории плаща и шпаги были живость и остроумие плутовского романа. Последним качеством фильм обязан в значительной степени одному из сценаристов — молодому Ренато Кастеллани. Менее удачным оказались «Никто не возвращается назад» (Nessuno torna indientro, 1943), бесцветный фильм, и «Ужин злых шуток» (La сепа delle beffe, 1941) по пьесе Сэма Бенелли, представлявший собой «драму в духе Д’Аннунцио или либретто для провинциального музыкального театра, снятый на манер тех фильмов, которые фабрикуются для захудалых кинотеатриков»[139]. Некоторое время спустя в результате встречи Блазетти с Дзаваттини был поставлен фильм «Четыре шага в облаках».

С началом войны в творчестве Марио Камерини наступает кризис. Склонность к социальной критике, которая, казалось, могла бы у него проявиться, неизбежно натолкнулась бы на строгости фашистской цензуры. Неожиданности поворотов интриги в его нравоучительных комедиях стали слишком неоправданными, их живописность превратилась в поверхностный блеск, персонажи потеряли свою жизненность. Камерини иссяк и стал повторяться, о чем свидетельствует, в частности, фильм «Сто тысяч долларов» (Centomila dollari, 1940), представлявший собой экранизацию одной венгерской комедии. Он попытался попробовать себя в другом жанре: в костюмном фильме. Однако «Романтическое приключение» (Una romantica awentura, 1941) по Томасу Гарди, несмотря на хорошую операторскую работу, оказалось неудачным. Многого ждали от его экранизации «Обрученных» (I promessi sposi, 1941) по роману Мандзони, для постановки которых он имел немалые средства. Но прекрасные пейзажи, блистательная операторская работа и роскошные костюмы послужили лишь для того, чтобы создать утонченные и мрачные иллюстрации, где и намека не было на тот дух романтизма, который явился предвестником Рисорджименто[140] и вдохновил в 1827 году Мандзони на создание его произведения. Вслед за этой неудачей Камерини поставил два совершенно никчемных фильма: «Любовная история» (Una storia d’amore, 1942)[141] и «Буду любить тебя вечно» (T’amerô sempre, 1943).