Том 6. Лимонарь

И вот у подножия честного и животворящего креста Господня, воздвигнутого видимо для всего мира, становится Николай-чудотворец, отмеченный благодатью с первых дней своей жизни, как избранный, получивший посвящение на Святой земле от Архангела Михаила, а при избрании в епископы — омофор из рук Богородицы, евангелие от апостола Петра и посох от апостола Андрея, открытое к человеческой беде, «облеченное во Христа» милосердное сердце с тайной милостыней, с заступничеством за невинно-осужденных — и накормить голодного и облегчить налог, освободить из тюрьмы и плена, утешить опечаленного и утишить и самую свирепую бурю — кротко принявший гонение за Христа «бескровное мученичество», просветленный телесно, как ангел, являющийся в сновидениях людям — дар высочайшей чудесности (15), посекший во имя Христа священный кипарис — жилище демона — и открывший на горе источник или низвергший Артемиду-Ейлейтеру — спасительницу и утвердивший заушением Ария Христа-Спасителя равночестна и соприсносущна Отцу в Пресвятой и Неразделимой Троице, становится у креста видимо всему миру, как сам крест, и не просто святой и угодник Божий, а как замещающий Христа на земле — «Новый Спаситель», к которому воззовет весь мир в великой нужде.

7

«Новый Спаситель» — не второй Богочеловек, не Сын Божий, единственный Спаситель, принявший грехи мира, Свете Тихий, озирающий землю до самой тайной завязи жизни; «Новый Спаситель», замещающий Христа на земле, — человек, рожденный от человека, человек избранный из сотворенных Богом людей, человек с открытым и готовым на помощь сердцем, со всей теплотою сердца светящего и согревающего, с внимательными глазами — ясным зрением и внимательным чутким слухом к самой тихой жалобе и к самой скрытой замаскированной скорби, предстательствующий перед Спасителем за грешного и бедующего человека с его загадочной и превратной судьбой.

«Христос» — это очень высоко и исключительно. Во времена гонений на христианство — во все времена бывшие и будущие от «язычников» или от своих же, — у всех мучащихся за Христа, такая пламень уверенного сердца и через страду такое озарение духа, в котором ощутимо и осязательно присутствие Христа с Его вольными крестными страстями; как ощутимо присутствие Христа — «Христос воскрес!» — в России в пасхальную ночь и не только чистому сердцу, но и простым грешным людям, пришедшим в «двенадцатый час»; как откровенно это Христово чувство здесь, на западе, когда в рождественские сумерки на зимнем туманном небе зажжется над пронизанной сыростью бесснежной землей чуть видная звездочка, а в окнах загорятся елочные свечи — «Дево днесь Пресущественнаго рождаеть!» — ясно в глуби многозвонного органа звучит древний друидический подземный голос, славословящий засиявшее на Востоке Солнце Праведное.

«Христос» — это очень высоко и очень требовательно. И только на высоте духа среди избранных глаза обращены ко Христу, и через подвиг или особой благодатью чистое сердце видит Христа и слова сердца прямо Христу.

И «запазушный» благостный Христос — о нем у Лескова в рассказе «На краю света» — Лесков его называет «русским» — этот «притоманный» (т. е. домашний, уверенный), «приоборкающий» (воркующий) голубком под теплой пазухой, проникающий под банный полок без ладона чудной прохладой тихой (в дусе хлада тонка) — — но ведь это только очень по-русски выражено и русским обставлено, а открытое-то совсем не простому человеку, а избранному с младенчества, о. Кириаку, когда он еще в детстве «в жару веры молился и даже запотел и обессилел».

Но для простого-то человека в обыкновенной жизни среди терпения и труда жизни, с вечной жалобой и тревогой, и как часто в сущности с пустяками, которые только кажутся очень важными (все по разумию и неразумению человека, а таких большинство!), с вечным голодом и жаждою утешения и с верой в скорую неотложную помощь — ну, хотя бы немного! только сейчас! сию минуту! — «Ольга тихо стала перед образом (Нерукотворенный образ Спасителя с подписью: «Пріидите ко Мнѣ всѣ труждающіеся и Азъ упокою вы»), большие глаза ее были устремлены на лик Спасителя — это была ее единственная молитва, и если бы Бог был человек, то подобные глаза никогда не молились бы напрасно» («Вадим» Лермонтова) — нет, не ко Христу — именем Христа человек не смеет и называться! — Христос очень высоко и недоступно, и часто просто язык не повернется, а к Николаю Мирликийскому чудотворцу — к «батюшке Николе Угоднику», как прозвучит торжественное имя святц по-домашнему кровнородственно в России.

Жизнь Николая-чудотворца приурочена к царствованию Константина Великого, к началу новой эры — свободного исповедания христианской веры.