Том 6. Лимонарь

Наутро смотрит царь в окно: есть в лугах королевская сила, да не такая уж, больше старые да малые.

И в третий раз поехал царь в луга с Василием.

И говорит Василий царю:

— У королевича силы не больно много. Хоть и немного, да сердце у меня сегодня слышит, едва ли мне сегодня живу быть.

И вынул Василий кремень и огниво, чиркнул раз и два — до трех раз, а нет никого.

Нет никого, нет ухорезов.

— Ну, батюшка, поезжай домой, а мне конец! — сказал Василий.

Тогда подбежала королевская сила, старые и малые, и иссекли его на мелкие куски, собрали куски, зарыли и столб поставили.

А королевич вошел во дворец, взял царевну и увез ее в свое королевство.

Заревела скотина Васильева: козел, конь и корова. И не может отец ее никаким кормом уважить: все ревет.

И догадался старик:

«Неужели сына нет в живности!»

И выпустил их на волю.

И пустились они, кто как мог, и прямо на побоище к столбу кровавому.

Говорит буренушка:

— Козел Козлович, вырывайте, и ты, лошадка, вырывайте, а я помчусь за живой водой!

Трое суток трудились козел и конь, отрыли все куски и кусочки, и собрали все вместе, как есть человек.

Примчалась буренушка, фырскнула из левой ноздри, — и куски срослись, фырскнула из правой ноздри — и Василий стал.

Помянул он отца, что не забыл обещания, и скотине спасибо сказал.

— Ну, родимая скотинушка, ты ступай к моему родителю, а мне идти некуда!

Побежала на радостях скотина домой: козел, конь и корова. А он край моря пошел, куда глаза глядят.

V

Идет Василий край моря и день, и другой, и третий — не три дня, три года. И показался ему старичок.

— Что, Василий, победствовал?

— Ах, Никола Милостивый, мне теперь ее вовек не видать!

— Увидишь, — сказал Никола и дал ему ягоду, — на чего тебе подумается, тем ты и сделаешься!

Василий съел ягоду, подумал на воробья, воробьем и сделался. Воробьем и полетел. И прямо полетел в королевство заморское к королевичу.

Там ударился о землю и сделался опять молодцом.

Идет Василий по городу мимо дворца королевского, мимо окошка царевны. Царевна в окне сидит. Признала Василия, схоронилась в окне.

И пошел Василий от дворца на край города.

Там жила старуха, на краю города, нищая. К ней и зашел Василий.

— Откудова? Какой молодец ты! — поздоровалась старуха.

— Очень, бабушка, я дальний, — осмотрелся Василий, — а бедно же ты живешь!

— По миру хожу.

— Я тебя сделаю богатой. Сослужи мне службу. Пойдем вместе на улицу, там я обернусь жеребцом, а ты меня веди на базар продавать и возьми за меня сто рублей. Сам королевич меня купит. Только уздечку не продавай, себе оставь. Купит меня королевич, заколет меня. И когда меня будут колоть, возьми ведра, стань с ведрами под гортанью — хлынет кровь прямо в ведра, и посей эту кровь перед дворцом — вырастет сад. А когда станут рубить этот сад, возьми с земли первую щепку и кинь ее в море...

Вышел Василий со старухой на улицу и стал жеребцом. И повела старуха жеребца на базар.

Едет королевич.

— Стой, старуха, продай жеребца.

Старуха продала жеребца, получила сто рублей и богатая, пошла домой.

А царевна все знает, догадалась, что за жеребец.

— Если ты его не заколешь, ты меня не увидишь! — говорит королевичу.

И как ни жаль королевичу, велел заколоть жеребца.

Вывели жеребца на площадь перед дворцом, свалили колоть.

Услыхала старуха, вспомнила, и пошла с ведрами на площадь, поставила ведра коню под горло.

— Что вы делаете, жеребца такого колоть? — жалко стало старухе коня.

— Хозяева приказали, так что нам! — отвечали работники, да как резанут его по горлу, кровь так и хлынула, и прямо в ведра.

Старуха набрала полны ведра и рассеяла кровь перед дворцом.

Поутру смотрит королевич, а около дворца — сад.

А царевна все знает, догадалась, какой это сад.

— Сад если ты не вырубишь, меня не увидишь! — сказала она королевичу.

— Коня мне жалко, а сада еще жальче, сад больно хорош! — говорит королевич.

А она стоит на своем:

— Если не вырубишь, меня не увидишь!

И покорился ей королевич, велел вырубить сад.

Услыхала старуха, вспомнила, потащилась на рубку.

— Что вы тут с топорами пришли, — говорит работникам, — такой чудесный сад рубить?

— Хозяева приказали, так что нам?

И как стали рубить, из первого дерева вылетела щепа наодаль, старуха подняла щепу и кинула ее в море.

И стал из щепы селезень — всякое перышко в золоте.

Плавал селезень по морю. Выходил народ к берегу, смотрел на диковинку. А царевна все знает, догадалась, что за селезень.

— Застрели, — кричит королевичу, — застрели селезня, а не то не увидишь меня никогда!

Вот и вышел королевич на море и увидел селезня. А селезень к краю плывет, покрякивает. И захотелось королевичу так поймать, живьем. Снял он с себя все, вошел в воду и ну селезня руками ловить.

А селезень нырнет от него — и к нему: манит в глубь.

Королевич и стал тонуть.

Селезень тогда вспорхнул на берег и сделался молодцом.

Вынул Василий из королевского платья кремень и огниво, чиркнул раз и два — до трех раз, и выскочили три ухореза.

— Что нас покликал, на какие работы?

— Сожгите весь город, только оставьте дворец да избушку старухину! — приказал Василий.

И подожгли ухорезы, — у! как загорелось!