Том 6. Одна любовь. Небо голубое. Соборный благовест

Нет словам переговора,
Нет словам недоговора.
Крепки, лепки навсегда,
Приговоры-заклинанья
Крепче крепкого страданья,
Лепче страха и стыда.

Ты измерь, и будет мерно,
Ты поверь, и будет верно,
И окрепнешь, и пойдёшь
В путь истомный, в путь бесследный,
В путь, от века заповедный.
Всё, что ищешь, там найдёшь.

Слово крепко, слово свято,
Только знай, что нет возврата
С заповедного пути.
Коль пошёл, не возвращайся,
С тем, что любо, распрощайся, –
До конца тебе идти.

Заклинаньем обречённый,
Вещей деве обручённый,
Вдался слову ты в полон.
Не жалей о том, что было
В прежней жизни сердцу мило,
Что истаяло, как сон.

Ты просил себе сокровищ
У безжалостных чудовищ,
Заклинающих слова,
И в минуту роковую
Взяли плату дорогую,
Взяли всё, чем жизнь жива.

Не жалей о ласках милой.
Ты владеешь высшей силой,
Высшей властью облечён.
Что живым сердцам отрада,
Сердцу мёртвому не надо.
Плачь, не плачь, ты обречён.

«День и ночь измучены бедою…»

День и ночь измучены бедою;
Горе оковало бытиё.
Тихо плача, стала над водою,
Засмотрелся месяц на неё.

Опустился с неба, странно красен,
Говорит ей: «Милая моя!
Путь ночной без спутницы опасен,
Хочешь или нет, но ты – моя».

Ворожа над тёмною водою,
Он унёс её за облака.
День и ночь измучены бедою,
По свету шатается тоска.

«Чародейный плат на плечи…»

Чародейный плат на плечи
Надевая, говорила:
«Ах, мои ли это речи?
Ах, моя ли это сила?
Посылает людям слово
Матерь Господа живого».

Чародейный посох в руки
Принимая, говорила:
«Ах, не я снимаю муки,
Не во мне живая сила.
Перед нами у порога
Тайно станет Матерь Бога».

Чародейный круг чертила,
Озиралась и шептала:
«Ах, моя ли это сила?
Я ль заклятия слагала?
Призовёт святые лики
Матерь Господа Владыки».

«В стране сурового изгнанья…»

В стране сурового изгнанья,
На склоне тягостного дня,
Святая сила заклинанья
Замкнула в тайный круг меня.

Кому молюся, я не знаю,
Но знаю, что услышит Тот,
Кого молитвой призываю,
Кому печаль моя цветёт.

Его мимолетящей тени,
Что исчезает, смерть поправ,
Молюся я, склонив колени
На росной ласковости трав.

И заклинанья не обманут,
Но будет то же всё, что есть,
Опять страдания предстанут,
Все муки надо перенесть.

Что Тот вкусил, кто жало Змея
Навеки вырвал, надо мне,
Жестокой мукой пламенея,
Вкусить в последней тишине.

«Бога милого, крылатого…»