Том 6. Перед историческим рубежом. Балканы и балканская война

— Каковы политические цели войны? — спрашивал я и в Белграде, и здесь, в Софии, сегодняшних, вчерашних и завтрашних министров. Общая формула была одна и та же: "Улучшение участи наших христианских братьев в Турции".

— В какой форме должно, однако, выразиться это улучшение? Создание Велико-Сербии и Сан-Стефанской Болгарии^*? Автономия Старой Сербии и Македонии? Их государственная независимость? Или только широкие административные реформы?

Ответы были разные, смотря по официальному положению и темпераменту. Но одно их объединяло: явная или замаскированная надежда на поддержку России. Гг. Пашич и Пачу (сербский министр финансов) ссылались на свою ноту, предъявленную Порте: там-де точно выражена их программа. Стоян Новакович, лидер напредняцкой партии, бывший в свое время посланником в Петербурге и Константинополе, а в недавнюю эпоху "аннексионного кризиса" — председателем коалиционного "великого министерства", сказал мне:

— Мы хотим самого лучшего для наших соплеменников в Турции. Но, конечно, самым лучшим для них мы считаем — быть вместе с нами.

Стоян Рибарац, лидер сербских националистов (бывших либералов), ответил:

— Разумеется, война будет целью своей иметь не реформы и не автономию, а полное освобождение и объединение сербства в единой Велико-Сербии.

— Автономия, — ответил на мой вопрос г. Милорад Драшкович, лидер правого крыла младорадикалов — нет, это было бы слишком дешевой ценой.

— Но г. министр-президент говорил мне, что требования Сербии выражены в коллективной ноте балканских держав. А нота не идет так далеко…

— Совершенно верно. Но в данный момент (разговор происходил еще до формального объявления войны) г. Пашич и не может вам ответить иначе.

— А сопротивление Европы?

— Первым делом нам нужен военный успех, — ответил г. Рибарац, — он явится для нас залогом политических успехов. Со стороны России мы ждем, во всяком случае, поддержки и притом не так называемой моральной, а вполне действительной. После аннексии Боснии Россия выдала нас головой, и тогда моя партия резко нападала на русскую дипломатию. Но мы надеемся, что общественное мнение успело с того времени направить петербургское правительство на национальный путь.

— Вы спрашиваете о Европе? — ответил Лаза Пачу, идейный вдохновитель старорадикального правительства. — Да, нас пробуют запугать этими 12 миллионами европейских штыков, которые стоят будто бы на страже Берлинского трактата и балканского status guo. Но со времени Берлинского трактата уж не раз нарушался злополучный турецкий интегритет — при молчаливом или протестующем попустительстве Европы. Австро-Венгрия взяла две сербские провинции, Италия завладела Триполисом, и 12 миллионов штыков оставались спокойными. Что касается России, то ее политика в этом отношении ничем, к сожалению, не отличается от политики всех других европейских держав.

— Европа, Европа! — восклицает г. Милорад Драшкович, бывший министр промышленности, — ее нет, этой Европы. Великие державы сами себя не могут найти. Россия? Да, на Россию мы надеемся, и с нами весь сербский народ. Для нас нет двух Россий, официальной и народной, — о чем говорят так часто, — Россия для нас нераздельна. Россия поддержит нас.

— Но г. Пачу…

Красноречивый жест: ничего другого г. Пачу, как активный министр, и не должен был сейчас говорить.

— Разумеется, можно ждать противодействия со стороны великой державы за северной границей, — как политик старого стиля, г. Новакович предпочитает описательные обороты, — но мы ждем всякой поддержки со стороны России. Она не может не помочь нам.

— Вы хотите знать, каковы политические цели войны? — говорит мне один из виднейших болгарских политиков, имя которого я не могу здесь назвать, — официально они выражены в манифесте царя Фердинанда. Но они, разумеется, могут и расшириться в зависимости от хода событий. Россия поставила бы крест на своей балканской политике, если бы теперь же не поддержала нас всей силой своего веса. Я имею в виду прямое военное выступление России, — подчеркнул он голосом. — Два корпуса из Одессы сюда на черноморское побережье Турции, под Константинополь! — и Балканский полуостров будет очищен от турецкого владычества. Россия получит свободные проливы, южное славянство станет свободным и сильным. Теперь или никогда, по крайней мере, не скоро!

— Россия обязана нас поддержать, — говорит другой, не менее влиятельный болгарский политик, — она не могла не знать, куда ведет политика балканского союза, она эту политику поддерживала и этим взяла на себя прямую нравственную ответственность за последствия наших действий.