Том 6. Пьесы 1871-1874

Сидел в палате
Сегодня я на месте, где садятся
Подьячие, а он, Матвеев Яков,
За поставцом сидел, где платье шьют,
И молвил мне: «Хорош бы ты подьячий;
Зачем-де пишешь, высуня язык?
Зайти тебе с затылка да ударить,
И ты себе язык откусишь». В том
И жалоба моя, и челобитье.

Лопухин

И лаял ты его, я чаю.

Клушин

Лаял
Неистово. Ужли ж стерпеть?

Матвеев

Обида
Не малая.

Лопухин

Уж это ль не обида!
Какой еще! И как ты перенес?
Диковина, Василий.

Клушин

Государь,
Абрам Никитич, смилуйся, пожалуй!

Лопухин

Еще чего не скажешь ли?

Клушин

Боярин,
Вдовею я без мала пять годов;
Греха боюсь, от скуки упиваюсь.

Лопухин

А мне-то что? Женись!

Клушин

Не раз сбирался —
Никто нейдет.

Лопухин

Уж я не виноват;
Недобрую себе ты нажил славу
Между невест.

Клушин

Твое велико слово:
Посватаешь, пойдут. В твоем приказе
Невеста есть, из мастериц, золотных.

Лопухин

Посватаю, женю тебя, Василий!
Останься здесь, дождись меня в палате;
Смотри туда!

(Указывая на подмостки.)

Гляди смирненько в оба!
Не прогляди смотри! А что увидишь,
Не сказывай!

Грегори

Начать могу?

Матвеев

Хозяин
Не я, а ты в палате.

Грегори

(в дверь комедиантам)

Начинаем.

Юрий Михайлов и несколько комедиантов ставят и укрепляют на заднем краю площадки раму, на которой написан домик. Рама ставится несколько отступя от краю, чтобы сзади ее оставался проход, а так как рама уже площадки, то и по обеим ее сторонам остаются небольшие из-за нее проходы. Перед рамой ставят скамью. Юрий Михайлов остается на площадке с тетрадью в руках. Матвеев и Лопухин садятся на скамью с левой стороны. Грегори сажает Клушина на скамью с правой стороны; тот упирается, он сажает его за плечи насильно и садится с ним рядом.

Юрий

(на площадке)

Ciganus exit[5]

. Яшка, выходи!

Уходит за раму, с другой стороны выходит Яков Кочетов, одетый цыганом.

Явление пятое

Матвеев, Лопухин, Грегори и Клушин.

Proludium (на площадке). Цыган, потом лекарь и слуга.

Цыган

(печально)

Чахбей, чахбей!

Клушин

(хохочет)

Охо, гого!

Грегори

(Клушину)

Молчи!

Цыган

Чахбей, чахбей!
Когда ж люди видали,
Чтоб цыгане с голоду пропадали!
А уж я ныне того дождался,
До самого нельзя — вплоть домотался.
Такая, право, забота:
Работать не берет охота,
А бродишь день до вечера,
И украсть тебе нигде нечего.
Нашла на меня напасть,
Приходит с голоду пропасть,
И стал я без хлеба в тоске,
Как без воды рыба на песке.
Да что ж я сдуру стою да плачу,
Лягу-ка я спать наудачу!
Уж либо голод переспится,
Либо что съестное приснится.

(Ложится на лавку.)

Клушин

Ну, как не так! Приснится, дожидайся!
Ложись, ложись!

Грегори

Не надо говорить.
Молчи, гляди и слушай!

Клушин

Замолчу.