Том 6. Пьесы, очерки, статьи

Вяземский. Самое интересное зрелище, какое мне привелось видеть в жизни, – это обед у Жуковского, когда Крылов ел поросенка и от удовольствия мог только шевелить пальцами. Потом его отвели в кабинет, и он проспал на диване до утра. Проснувшись, рассказывал, что снилось ему, будто государь Николай Павлович стоит у стола, трет хрен с сахаром и плачет крупными слезами.

Все смеются, кроме Лермонтова и Мусиной-Пушкиной. Мусина-Пушкина только слабо улыбается. Лермонтов гладит мохнатого пса и незаметно дает ему тартинку. Мусина-Пушкина грозит Лермонтову пальцем.

Екатерина Карамзина. Страшен сон, да милостив бог.

Тургенев. А вы слышали новость, господа? На Булгарина в Нарве напали разбойники. Окунули его с головой в реку, и в кармане у него раскис очередной пасквиль на русскую литературу.

Снова все смеются, кроме Лермонтова. Мусина-Пушкина тревожно взглядывает на него. Лермонтов сидит сгорбившись, смотрит за окно, где в густых сумерках пылает странным желтоватым огнем зелень Летнего сада.

Софья Карамзина (Вяземскому, тихо). Ничем не удается развеселить его.

Вяземский (вполголоса.) Вы видите, София Николаевна, мы уж с Тургеневым стараемся вовсю, как два старых рысака, но ничто не помогает.

Тургенев. А Мятлев будет сегодня?

Екатерина Карамзина. Обещался прийти.

Тургенев. Вы знаете, какую дерзкую штуку он на днях отколол на обеде у графини Щербатовой? Он сидел с молоденькой маркизой Траверсе. Маркизу преследовал поклонник, адъютант наследника, – он поднес ей огромный букет. Маркиза имела неосторожность пожаловаться Мятлеву на назойливость поклонника. Что же делает Мятлев? Он требует у лакея блюдо, берет букет, крошит ножом цветы и листья на мельчайшие кусочки, поливает маслом, солит, перчит и приказывает лакею отнести этот салат из цветов поклоннику в качестве угощения, присланного маркизой.

Софья Карамзина. Сразу узнаю Ишку Мятлева!

Лермонтов (гладит пса и говорит, не улыбаясь, думая о чем-то другом). Да, это очень забавно. (После недолгого молчания.) Софи, вы знаете, что сегодня я уеду на Кавказ прямо отсюда? Я распорядился, чтобы лошадей подали к вашему крыльцу.

Софья Карамзина. Это по-дружески, Мишель.

Слуга (в дверях). Наталия Николаевна Пушкина!

Мужчины встают. Екатерина и Софья Карамзины торопливо идут к дверям. Входит Наталия Пушкина.

Екатерина Карамзина. Какая редкая гостья!

Пушкина. У меня столько забот с детьми, что я с трудом освобождаю для себя только два вечера в неделю.

Здоровается со всеми. Все с ней очень почтительны. Лермонтов последним целует у нее руку.

(Лермонтову.) Я слышала, что вас снова усылают на Кавказ?

Лермонтов кланяется.

Отчасти вы виновник того, что я приехала сюда. Я хотела проститься с вами.

Лермонтов (холодно). Вы слишком добры. Чем я заслужил такое расположение?

Пушкина. Не будем сегодня враждебны. (Тихо.) Я знаю, что вы в душе осуждаете меня из-за мужа, и, поверьте, благодарна вам за то, что вы со мною никогда не лицемерили.

Лермонтов. Если это заслуживает благодарности, то извольте, я ее принимаю.

Пушкина. Значит, мир?

Лермонтов. Моя любовь к Александру Сергеевичу так велика, что я переношу ее на всех людей, которые были ему дороги. (Целует у Пушкиной руку.)

Пушкина (растерявшись). Вы очень расстроены сегодня?

Лермонтов. У меня нет причин веселиться, сударыня.

Софья Карамзина. Право, Мишель, вы совершенно пали духом. Я вас не узнаю.

Лермонтов. Простите, у меня сегодня дурная голова.

Мусина-Пушкина. Вам нездоровится?

Лермонтов. Нет. Но у меня весь день такое чувство, будто я попал в железное кольцо, оно все время сжимается и вот-вот меня раздавит.

Вяземский. Кошмарный сои!

Тургенев. Забудьте эти нервические мысли. Когда вы вернетесь с Кавказа…

Лермонтов (перебивает его). Я не вернусь. В этом-то я единственно уверен.

Мусина-Пушкина (нервно смеется). Не надо, Лермонтов. Этак вы заставите всех нас разрыдаться.

Софья Карамзина. Я хочу, Мишель, чтобы вы увезли из Петербурга светлую память. (Садится к роялю, играет, потом напевает).

Кубок янтарный полон давно,
Пеной угарной блещет вино.