Том 6. Письма

Позвоните Толстой, что я ее помню. — Судя по помете О. К. Толстой на листке перекидного календаря ее дочери 23 апр. 1925 г. («Звонили: <…> Галина Артур<овна>» — ГМТ), Бениславская попыталась выполнить эту просьбу Есенина. Однако С. А. Толстую она тогда в Москве не застала — та была в Ясной Поляне.

У меня ведь была сестра (умершая) Ольга…— Речь идет о сестре Есенина Ольге, которая умерла в возрасте трех лет (сведения С. П. Есениной по воспоминаниям А. А. Есениной).

… лучше их в 1000 раз…— Эти слова Есенина продиктованы «кровным» чувством, большой любовью и заботой прежде всего о старшей из сестер. Г. А. Бениславская вспоминала по этому поводу: «В марте 1925 г. С. А. приехал с Кавказа и, заметив, что Катя небрежно учится, испугался, что ничего из нее не выйдет. Стал резко и грубо ей говорить: „Ты как думаешь, не пора ли на свои хлеба? А? Я тебе больше денег не стану давать. До осени живи, а там, пожалуйста, сами заботьтесь. Шурку я шесть лет буду учить и кормить, а тебе пора уж самой думать“.

К Кате у С. А. была какая-то болезненная, тревожная любовь. Он знал, что они во многом похожи друг на друга, как близнецы, что воспринимают и чувствуют почти одинаково. Знал свои ошибки и страшно боялся повторения их Катей. Кроме того, он не раз говорил, что он имел право на многое, потому что знал себе цену, а ей этого нельзя. На мои утверждения (я тогда очень верила „в Катю“, в ее одаренность и ум), что Катя умная, не раз говорил: „Нет, хитрая она. Всё в ней — хитрость, а не ум. Я не такой — я все-таки хороший, а она всё хитрит, хитрит“. Разговорами о деньгах он хотел заставить ее задуматься о будущем и испытать ее гордость. Однажды после такого разговора с Катей, повторявшегося последние месяцы изо дня в день, он сказал мне: „Нет, нет, она не такая, как я, как вы, как Шурка. Она — паразит“» (Материалы, с. 78–79).

Разговор будет после внимания…— Намек на решение расстаться с Бениславской. Связано с инцидентом, происшедшим во время приезда Есенина в Москву в марте 1925 г. (см. коммент. к п. 209). В ответ на это письмо Бениславская просила: «Напишите, неужели Вы не понимаете, как тяжело ничего не знать, что с Вами? или это нарочно? За что? Ничего за собой не чувствую.

Ну, целую Вас. Всегда Ваша и всегда люблю Вас. Галя.

4/V-25.

Моя просьба к Вам: не говорите ни с кем обо мне — ни хорошего, ни плохого, никак не говорите.

Я-то сама знаю всё, но чтобы не приходилось с дураками разговаривать, отмахиваться от них. И потом это для Вас же не надо.

А мне просто — чтоб мусору не было.

Есть ли я, или нет меня, и какая я — Вы это знаете, а остальным не надо. Хорошо?» (Письма, 280).

214.  Н. К. Вержбицкому и С. Н. Вержбицкой. До 12 апреля 1925 г. (с. 210). — Есенин 6 (1980), с. 153, с неверной датой («До 13 сентября 1924 г.»).

Печатается по копии рукой С. А. Толстой-Есениной (ГЛМ). К этой копии приложена следующая пояснительная записка Г. Назарова: «Список письма Есенина к Вержбицкому Николаю Константиновичу, адресованное <в> гор. Тбилиси, подлинное было передано Николаю Стору, журналисту „Заря Востока“, который вместо подлинника вернул копию. 11. XI-56. Назаров» (ГЛМ). Местонахождение автографа ныне неизвестно.

Датируется по содержанию: в тексте упоминается Баку — город, где тогда находился Есенин, — и число месяца (13). Сам месяц и год определяются по сопоставлению фразы: «С Галей и сестрой у меня большой разлад…» — с содержанием пп. 213 и 215 (см. реальный коммент.). Первая адекватная датировка — Есенин 3 (1983), с. 317.

… думаю, что Колина гитара не забыла меня…— В воспоминаниях Вержбицкого говорится: «Если я играл на гитаре и пел старинные русские романсы, Есенин всегда внимательно слушал, а когда я останавливался, просил:

— Еще! Еще что-нибудь!» (Вержбицкий, с. 89).

Впрочем, поскольку ниже в письме упомянут «котенок Жоржик», не исключено, что гитара адресата возникла здесь как своего рода отзвук следующих слов из письма Г. Назарова Есенину от 19 дек. 1924 г.: «Гитара плачит, завёт тебе, мы все плачим без тибя» (Письма, 267; орфография оригинала сохранена).

… две кобуры…— Эти атрибуты жилища Вержбицких также связаны с «котенком Жоржиком». В 1924 г., в первый день по переезде Есенина из тифлисской гостиницы на квартиру своего друга, пришедший туда Г. Назаров был, по его словам, встречен следующим образом: «Дядя Сережа направил на меня две пустых револьверных кобуры и крикнул мне: „Руки вверх“. Я испугался и побежал домой. Когда я услышал позади себя хохот, я понял, что это была шутка… Вот так и произошло наше первое знакомство» (ГЛМ; цит. по: Есенин 6 (1980), с. 338).

… «на свете рыцарь бедный»…— Слова из песни Франца, героя «Сцен из рыцарских времен» А. С. Пушкина (1835; Пушкин 1917, стб. 1109).