Том 6. Письма 1860-1873

Quant `a la question des Allemands soulev'ee `a l’occasion des autres vers^* qui valent mieux que les miens, voici ce qu’il y aurait `a en dire. C’est que Lomonossoff, lui aussi, a eu ses Nesselrode et ses Budberg, et c’est que toute sup'eriorit'e russe a, de tout temps, eu les siens — c’est-`a-dire des gens qui `a m'erite inf'erieur — cherchaient et souvent r'eussissaient `a les primer et `a les opprimer, rien qu’en s’appuyant sur les pr'ef'erences souvent peu motiv'ees, sur la partialit'e p ainsi dire instinctive qu’ils rencontraient au coeur m^eme du pouvoir supr^eme. C’est cette complicit'e persistante du pouvoir supr^eme pour l’'el'ement 'etranger qui a le plus contribu'e `a nourrir ce sentiment de rancune contre les Allemands dans cette nature russe, la moins rancuni`ere de toutes, tandis que les Allemands, grands et petits, les n^otres comme les autres, qui, certes, n’ont aucun sujet de rancune `a l’'egard de la Russie, n’ont pour nous qu’un sentiment physiologique et par l`a m^eme inconjurable et indestructible, celui de l’antipathie, l’antipathie de race. C’est m^eme l`a le trait le plus saillant de leur nationalit'e.

Un fait remarquable, chez nous, c’est que sous le long r`egne et pas mal glorieux de l’Imp'eratrice Catherine ce sentiment de malveillance p les Allemands paraissait comme assoupi. J’en ai trouv'e l’explication, l’autre jour, dans un mot d’elle, cit'e par un journal… En parlant d’un personnage allemand, `a son service, elle 'enum'erait ses grandes et belles qualit'es, et ajoutait, en mani`ere de conclusion, qu’elle se garderait bien, toutefois, de l’employer dans quelque poste sup'erieur, — «потому что у него, как и у всех немцев, есть один, в моих глазах — огромный, недостаток. (Ce sont l`a ses paroles textuelles.) — Они не довольно уважают Россию…»

Mille hommages d'evou'es.

Тютчев

Перевод

Суббота. 10 апреля

Вот, дорогой князь, стихи, которыми вы имели любезность заинтересоваться^*. Они ничтожны и были написаны лишь из чувства долга…

А по немецкому вопросу, поднятому в связи с другими стихами^*, лучшими, чем мои, сказать можно следующее. Сам Ломоносов имел своих Нессельроде и своих Будбергов, и все русские гении, во все времена, имели своих — то есть соперников более заурядных, старавшихся и нередко умудрявшихся их оттеснять и притеснять только лишь благодаря привилегиям, часто необоснованным, инстинктивному, так сказать, сочувствию, которое они находили в самом сердце верховной власти. Вот это-то упорное пособничество верховной власти чужеземцам и содействовало более всего воспитанию в русской натуре, самой добродушной из всех, недоброго чувства по отношению к немцам, тогда как немцы, от мала до велика, наши и не наши, у которых нет, собственно, никакой причины не любить Россию, питают к нам исключительно физиологическую и потому именно неискоренимую и непреодолимую антипатию, расовую антипатию. И это наиболее яркая черта их национальности.

Поразительно то, что в течение долгого и отнюдь не бесславного царствования Екатерины это чувство неприязни к немцам у нас словно бы спало. Я нашел намедни объяснение этому в словах ее, приведенных в одном журнале… Говоря об одном немце, находившемся на русской службе, она перечисляла его ценные и прекрасные качества и прибавила в заключение, что она, однако, не решилась бы назначить его на какой-либо высокий пост, — «потому что у него, как и у всех немцев, есть один, в моих глазах — огромный, недостаток. (Это слово в слово.) — Они не довольно уважают Россию…»

С глубочайшим уважением.

Тютчев

Георгиевскому А. И., 17 мая 1865 *

48. А. И. ГЕОРГИЕВСКОМУ 17 мая 1865 г. Петербург

Петербург. 17 мая 1865