Том 6. Письма

Писал Клюев, но я ему всё отвечать собираюсь. — Первое письмо Н. Клюева Есенину было отправлено еще 2 мая 1915 г. (его текст см.: Письма, 196, а также коммент. к п. 44). Из начальных фраз другого клюевского письма в Константиново (от 9 июля 1915 г.: «Что же ты, родимый, не отвечаешь на мои письма? Мне бы хотелось узнать, согласен ли ты с моим пониманием твоих стихотворений: я читал их в “Голосе жизни”...» — Письма, 202) явствует, что в мае или июне 1915 г. Клюев написал Есенину еще одно письмо, которое ныне неизвестно.

Рюрику я пишу... — Подлинные письма Есенина 1915 г. к этому адресату неизвестны. Восстановленные им много лет спустя по памяти тексты «писем Есенина» (РГАЛИ, ф. Р. Ивнева; опубликованы Н. Леонтьевым — газ. «Новые рубежи», г. Одинцово Московской обл., 1987, 1 окт., № 118) не могут рассматриваться как аутентичные оригиналам. С. В. Шумихин в связи с этим писал: «...в РГАЛИ поступила <...> школьная тетрадь, в которой дрожащим почерком восьмидесяти с чем-то летний Рюрик Ивнев записывал простой шариковой ручкой “автографы”, так сказать, этих писем, да еще с правкой сочинителя, наглядно показывающей его работу над текстом», — квалифицируя далее эту рукопись Р. Ивнева как «свидетельство его стремления снискать себе двусмысленную славу» (журн. «De visu», М., 1994, № 5/6, с. 167).

...на Костю осердился. Он не понял ~ Коровы хворают, люди не колеют. — Речь идет об общем петроградском приятеле Есенина и Чернявского — К. Ю. Ляндау — и о ситуации, описанной адресатом Есенина 26 мая 1915 г.: «Твою открытку, пропитанную сибирской язвой и описывающую неслыханные обычаи, Костя слишком предусмотрительно сжег, не дав даже нам прочесть!» (Письма, 199). Судя по этим словам, в есенинском письме рассказывалось об обряде опахивания, к которому прибегали в деревнях при «коровьей чуме» еще в XX веке; несколькими месяцами позже описание этого обряда стало одним из эпизодов повести Есенина «Яр»:

«При опахиванье, по сказам стариков, первый встречный и глянувший — колдун, который и наслал болезнь на скотину.

Участники обхода бросались на встречного и зарубали топорами насмерть» (наст. изд., т. 5; см. также коммент. Е. А. Самоделовой к этому месту повести).

Я странник улогой ~ А в сердце Исус. — Первая редакция стихотворения «Я странник убогий...». Об истории его текста см. наст. изд., т. 4, Варианты.

50. В. С. Чернявскому. 22 июля 1915 г.

Журн. «Звезда», Л., 1926, № 4, с. 223 (публ. В. С. Чернявского).

Печатается по автографу (частное собрание, г. Москва), исполненному на открытке с почтовым штемпелем: «Кузьминское Ряз. 22.7.15».

Датируется по этому штемпелю.

Осенью я опять буду в Питере. — Вторично Есенин приехал в Петроград в начале окт. 1915 г.

Письмо я твое получил на покосе. — Это письмо адресата ныне неизвестно.

Я очень жалею, что «Гол<ос> жиз<ни>» закрылся. Знаешь ли ты причины? — Об участии Есенина в этом журнале см. пп. 44 и 48 и коммент. к ним. Начиная с № 18 (1915), его фамилия неизменно указывалась на второй странице обложки журнала среди участвующих в литературном отделе. О прекращении издания было объявлено в № 26 «Голоса жизни» от 24 июня 1915 г. В своем ответном письме Чернявский сообщил: «“Голос жизни” распался из-за ссоры Философова с издателем» (8 авг. 1915 г.; Письма, 205).

В «Ежемес<ячном> жур<нале>» Миролюб<ова> были мои стихи. — Они перечислены в коммент. к п. 44.

Городецкий недавно прислал письмо... — Не исключено, что здесь имеется в виду письмо Городецкого Есенину от 4 июня 1915 г., запоздавшее приходом (о нем см. выше в коммент. к п. 49; его текст — Письма, 200). И все же более вероятно, что в июле 1915 г. в Константиново пришло другое (неизвестное в настоящее время) письмо С. Городецкого, о котором и говорится здесь.

...но еще почему-то не отвечает, по-видимому, он оч<ень> занят. — Городецкий ответил 7 авг. 1915 г.: «Твое чудесное письмо обрадовало меня очень перед отъездом сюда, в Крым. Но я такой был усталый и пыльный, что ничего не мог бы тогда передать из того, что чувствовал. Мне всё еще нова радость, что ты есть, что ты живешь, вихрастый мой братишка. Так бы я сейчас потягал тебя за вихры кудрявые! Я тебе не скажу, чт`о ты для меня, потому что ты сам знаешь. Ведь такие встречи, как наша, это и есть те чудеса, из-за которых стоит жить. <...> Я к концу этого месяца буду в Петрограде, М. Посадская, 14. Ты мне туда и напиши длинное письмо, а сюда Судак, дача Суковой, Таврической губ., напиши сейчас же хоть два слова о себе, как здоров, что работаешь» (Письма, 204; выделено автором). Ни одно из писем Есенина Городецкому неизвестно.