Том 6. Расмус-бродяга

— А я очень рада, что у меня есть моя милая девочка. Девять мальчиков? Да ни за что на свете! Хватит с меня двух шалопаев!

А иногда я радуюсь, что у меня есть братья. Ну, когда у нас война и мы деремся подушками, когда они приходят ко мне и рассказывают истории с привидениями, когда наступает Рождество и еще иногда.

Как-то раз Буссе заступился за меня. Один мальчишка из нашей школы стукнул меня за то, что я его нечаянно толкнула и он уронил свои книжки. Тут Буссе поддал ему и сказал:

— Только попробуй еще раз дотронуться до нее!

— А чего она толкается? — ответил Бенгт. Это его так зовут, ну, этого мальчишку.

— А она виновата, что ли? — ответил Буссе. — Она тебя не видела. На затылке у нее глаз нет, придурок!

Тут-то уж я была рада, что у меня есть братья! Когда Буссе и Лассе покупают конфеты, то угощают меня. Так что иметь братьев вовсе неплохо. Хотя, ясное дело, сестер иметь лучше.

— Главное, чтобы были братья или сестры, — говорил Улле, пока у него не появилась маленькая сестренка.

Ему было так обидно, что он единственный ребенок в семье.

— У других в семье много детей, а у нас почему-то я один, — повторял он сердито.

Но вот у него появилась наконец-то сестренка. Ах, как он радовался! В тот день, когда она родилась, он примчался как угорелый и сказал, что мы должны немедленно посмотреть на нее. И мы пошли с ним.

— Вот она, — заявил он с таким видом, будто показывает нам какое-то чудо. — Верно, она хорошенькая?

Но она была ни капельки не хорошенькая. Какая-то красная и сморщенная, очень даже страшненькая. Хотя ручки у нее были довольно миленькие.

Лассе ужасно удивился, увидев сестренку Улле. Он вытаращил глаза и открыл рот, но ничего не сказал.

— Да, она очень хорошенькая, — согласилась Бритта, и мы вышли из комнаты.

А после Лассе сказал Буссе:

— Бедный Улле! Ну и сестренка у него! Правда, нашу Лису тоже красавицей не назовешь, но она все-таки выглядит как все люди. Подумать только, когда эта малявка пойдет в школу, Улле будет за нее стыдно. Ведь страшнее ее у нас в школе нет ни одной девчонки.

Потом мы целую неделю не были в Сёргордене. А Улле каждый день твердил, какая красивая у него сестренка. А у Лассе при этом каждый раз был очень странный вид. Но вот всех нас пригласили в Сёргорден на крестины сестренки Улле.

— Бедняжка! — сказал Лассе по дороге в Сёргорден. — Ей бы, пожалуй, лучше было бы умереть маленькой.

Зал в Сёргордене был нарядно убран. Повсюду стояли цветы. Ведь сестра Улле родилась весной, когда цвели ландыши и первоцвет. На камине стояла ваза с зелеными веточками, кофейный стол был накрыт. Улле нарядился по-праздничному. Да и мы тоже надели все новое. Пастор стоял и ждал. Потом дверь отворилась и вошла тетя Лиса с сестренкой Улле на руках. И подумать только, какой красивой стала эта малявка! Глаза темно-голубые, лицо розовенькое, а губки… ну даже не описать, какие красивые! На ней было нарядное белое крестильное платьице.

Лассе удивился так же сильно, как и тогда, когда увидел ее в первый раз.

— У вас что, родился новый? — шепотом спросил он Улле.

— Кто новый? — удивился Улле.

— Новый ребенок.

— Может, ты скажешь, что забыл, как я рассказывал, что у меня родилась сестренка! — ответил Улле, не понимая, про какого ребенка спрашивает Лассе. И Лассе не стал больше ничего говорить.

Пастор окрестил девочку и дал ей имя Черстин.

Ах, как я люблю Черстин! Она самая красивая малышка на свете. Анна, Бритта и я почти каждый день приходим в Сёргорден поглядеть, как тетя Лиса с ней занимается. Ой, до чего же смешно она дрыгает ручками и ножками! Ну, ясное дело, не тетя Лиса, а Черстин. У нее это так красиво получается! А иногда Улле пробует передразнить ее и тоже дрыгает руками и ногами. Но у него это получается вовсе не так красиво. А больше всего она дрыгается, когда ее купают в большой бадье. Ей очень нравится купаться. Иногда она болтает, лежа в кроватке. У нее получается что-то вроде «рюй-рюй». Улле думает, что она скоро начнет говорить. Но тетя Лиса считает, что говорить Черстин еще рано, ведь ей только пять месяцев. Когда Улле подходит к кроватке и смотрит на Черстин, она весело улыбается, как будто радуется ему. Зубов у нее совсем нет, но смеется она все равно красиво. А Улле прямо-таки сияет, — когда смотрит на нее. Свип немного ревнует Улле к Черстин. Ему, ясное дело, охота, чтобы Улле любил только его одного. Тогда Улле долго гладит Свипа и говорит ему:

— Свип хорошая, добрая собачка.

И Свип больше не завидует Черстин.

Один раз нам с Анной позволили посидеть с Черстин. У тети Лисы было много дел, она пекла хлеб. Нам повезло, что Улле не было дома. А не то он сам бы захотел ее нянчить. Вот было здорово! Вот как всё это было. Черстин лежала в кроватке и кричала во всю мочь. А тете Лисе как раз нужно было сажать хлебы в печь. Она была мокрая, голодная и злая. Ясное дело, Черстин, а не тетя Лиса. И тетя Лиса спросила нас:

— Вы сможете выкупать ее?

— Конечно, сможем! — обрадовались мы.