Том 6. Созревание плодов. Соляной амбар

В конце сентября на собрании в соляном амбаре появился новый человек – гимназист Андрей Криворотов. С того времени, как Андрей перечитал в библиотечной комнате Чертановской школы книги, пролившиеся на него – теперь уже совсем не так, как «гроза» Пятого года, – на самом деле весеннею грозой и ставшие для Андрея вторым рождением, – с тех пор не было дня, чтобы Андрей не встречался с Григорием Васильевичем иль Анной, но так, что об этом никто не знал. С гимназистами Андрей был только в классе. Андрея не видели ни в кино, ни на Откосе, – и даже братья Шиллеры не знали, как можно было бы посплетничать об Андрее. У Андрея появились совершенно новые дела и люди. Андрея можно было бы видеть идущим к станции в пристанционный поселок, где жили рабочие из депо, можно было б видеть идущим на зады Марфино-брод ского поселка… Вокруг площади в Кремле жили – надворный советник Бабенин, князь Верейский, жандармский подполковник Цветков – «победители», – караулили Империю и разъезжали по деревням со столыпинскими землемерами, – жили герр Шмуцокс и подрядчик Кошкин, – камынская провинция лежала под колпаком снегов и «надворного советника» Бабенина, – и в глубоком подполье – рабочий Воронов, рабочий Шейн, еще семеро из депо, весовщик Архип Семенов и еще двое с разъезда Уваровский, Елизавета Пронина и Лукерья Бобылева с фабрики Шмуцокса, Григорий Васильевич, Анна, Андрей, один-единственный человек из гимназии… Пути революционного подполья – неисповедимы были: иногда вести от ЦК приходили сначала в Самару, оттуда в Тифлис, из Тифлиса опять в Самару, в Симбирск и из Симбирска в Москву, – пространства были препятствием и пространства препятствием быть не могли. Андрей вдруг стал первым учеником в классе, обогнав Кошкина, – и на уроке латинского языка, в конце урока, в конторский серый денек, образцовый гимназист Криворотов попросил слова у латиниста и директора Вальде, –

– Через несколько месяцев мы кончаем гимназию, и каждый из нас, естественно, думает о своем будущем. Я собираюсь сдавать конкурсные экзамены в горный институт, я читал об этом книги, это очень интересно. Но я ни разу не видел ни гор, ни металлургических заводов. И я хотел бы спросить, не могли бы вы, Евгений Евгеньевич, написать директору Екатеринбургской гимназии, так как я никого не знаю в Екатеринбурге, чтобы гимназия или кто-либо из гимназистов мне помогли посмотреть екатеринбургские заводы… Может быть, кто-нибудь из моих одноклассников также хотел бы поехать со мною?..

Одноклассников, хотевших ехать в Екатеринбург, не нашлось. Директор Вальде признал мысль Андрея здравомысленной. Андрей знал уже, что в человеческом мире – два мира, – и не только сознавал, но ощущал смысл фразы, некогда сказанной Леонтием Шерстобитовым, –

– Это верно, правду, – сказал Леонтий Владимирович, – да только правда-то не для всех одинакова. Другу, товарищу, с которым у тебя одна правда, говори всегда все до конца, иначе – предатель. Врагу никогда ничего не говори, иначе – опять предатель!..

Андрей ехал из камынского подполья к Климентию Обухову искать связей, посланный товарищами. На вокзале в Камынске провожали Андрея Григорий Васильевич Соснин и Анна, кроме родителя, довольного тем, что сын взялся за науки и ум, по определению родителя. Екатеринбург лежал под тяжелым небом на некрутых холмах, большое село с каменными усадьбами заводчиков. На вокзал за Андреем приехали два гимназиста в шинелях на кенгуровом меху, сын директора Екатерининской, старейшей в Екатеринбурге, гранильной фабрики с товарищем, сыном горного инженера, присланные гимназическим директором. У вокзала ожидала кошева. На Андрея накинули енотовую шубу, мороз был тридцать два. Андрея повезли на квартиру директора гранильной фабрики, штатского генерала и горного инженера. По дороге гимназисты сообщили, что послезавтра Андрея везут на медвежью охоту, а вся святочная неделя пройдет в балах, в Екатеринбурге и на окрестных заводах. Андрея ожидала ванна и отдельная комната. Посреди города плотина запрудила озеро, ныне во льдах. Окна Андрея выходили на озеро. За плотиной, под озером на несколько этажей в землю, разместилась гранильная фабрика времен императрицы Екатерины. Ее первую показали Андрею, после завтрака со свежими огурцами. Старики в очках – в подвалах фабрики – в пояс кланялись гимназисту, директорскому и генеральскому сыну…

Андрей и Климентий встретились, как условлено было еще из Камынска, на екатеринбургском вокзале, в толпе, в сараеобразном и грязном третьем классе, – они не видались пять лет.

Андрей встретил высокого, широкоплечего человека в аккуратном пальто английского покроя, в высокой, под котика, шапке, подобранного и покойного.