Том 6. У нас это невозможно. Статьи

Десятого декабря был день рождения Берзелиоса Уиндрипа, хотя на заре своей политической карьеры, когда он еще не уяснил, что ложь иногда попадает в печать и потом несправедливо обращается против вас же, он говорил, что родился двадцать пятого декабря, как и тот, в ком он готов был признать еще более великого вождя, крича при этом с настоящими слезами на глазах, что его полное имя — Берзелиос Ноэль Вайнахт[18] Уиндрип.

Свое рождение в 1937 году он отметил историческим «Постановлением о порядке», в котором говорилось, что, хотя корпоративное правительство доказало свою устойчивость и добрую волю, все еще имеются некоторые неразумные и преступные «элементы», которые из зависти к успехам корпо стремятся разрушить все хорошее. У мягкосердечного правительства иссякло терпение, и оно извещало страну, что отныне и впредь всякий, кто словом или делом попытается нанести вред Государству, будет казнен или лишен свободы. Ввиду того, что тюрьмы уже переполнены, — с одной стороны, преступными клеветниками, а с другой — теми, кого добросердечное правительство должно охранять посредством «превентивного ареста», — по всей стране будут безотлагательно открыты концентрационные лагеря.

Дормэс догадывался, что концентрационные лагеря нужны не столько в качестве дополнительной площади для размещения жертв, сколько для того, чтобы предоставить молодым, веселым минитменам возможность развлекаться без вмешательства старых полиейских и тюремщиков-профессионалов, большинство которых смотрело на заключенных не как на врагов, которых надо истязать, а как на скот, который надо сохранить в целости.

Одиннадцатого числа состоялось торжественное открытие концентрационного лагеря — с оркестром, бумажными цветами и речами районного уполномоченного Рийка и Шэда Ледью; лагерь был открыт в Трианоне, в девяти милях к северу от Форта Бьюла, в помещении экспериментальной школы для девочек. (Девочек и их учительниц, как материал малоценный для корпоративного государства, просто-напросто выставили.) С этого дня и во все последующие дни к Дормэсу от друзей-журналистов со всех концов страны начали поступать секретные сообщения о терроре корпо и о первых кровавых восстаниях против них.

В Арканзасе девяносто шесть бывших фермеров-испольщиков, постоянно жаловавшихся на свои несчастья и почему-то не ставших ни на йоту счастливее в благоустроенном гигиеническом трудовом лагере с бесплатным еженедельным концертом, напали на контору и убили начальника лагеря и пятерых его помощников. Выступивший против них Литтлрокский полк ММ окружил восставших со всех сторон, загнал их на поле и здесь, приказав им бежать, открыл пулеметный огонь по спинам так смешно спотыкавшихся и падавших людей.

В Сан-Франциско докеры затеяли совершенно незаконную стачку, причем их вожаки, заведомые коммунисты, произносили такие изменнические речи против правительства, что местный командир ММ распорядился привязать троих из них к кипе индийского тростника, которую затем полили керосином и подожгли. Этот командир в назидание другим недовольным, пока преступники горели, отстрелил им пальцы и уши причем показал такое искусство в стрельбе, которой его обучили в рядах ММ, что не убил ни одного из то их, пока отделывал их таким образом. Впоследствии он занялся поисками Тома Муни (освобожденного Верховным судом США в начале 1936 года), но этот знаменитый антикорповский агитатор вовремя перепугался и бежал на шхуне на Таити.

В Потакете некий популярный дантист и директор банка, которому, казалось бы, должны быть чужды гнилые, мятежные настроения так называемых рабочих лидеров, совершенно неосновательно возмутившись вниманием, проявленным в кафе несколькими молодыми людьми в форме ММ к его жене (все они были в отпуску и просто веселились с юношеской непосредственностью и задором), в общей свалке стал палить из револьвера и убил троих из них. Как правило, считая это делом, лишенным общественного значения, минитмены не оглашали подробностей того, как они воздействуют на бунтовщиков, но в данном случае, поскольку дурак-дантист проявил себя маньяком-убийцей, местный начальник ММ разрешил газетам напечатать сообщение о том, что дантисту отпустили шестьдесят девять ударов гибким стальным прутом, а затем, когда он пришел в себя, поместили для осознания его кровавого идиотизма в камеру, на полу которой на два фута стояла вода, но зато, как бы в насмешку, отсутствовала вода для питья. К сожалению, человек этот умер раньше, чем успел обратиться за утешением к религии.

В Скрентоне католический священник церкви в рабочем районе был похищен и избит.