Том 68. Чехов

Андрей (громко^т). Я говорю, поздно пришел, уж девятый час. Ферапонт. Так точно. Я пришел к вам, еще светло было, да не пускали всё. Барин, говорят, занят. Ну, что ж. Занят, так занят. Спешить мне некуда. (Думая, что Андрей спросил его о чем-то.) Чего?

Андрей. Ничего. (Рассматривая книгу.) Завтра пятница, у нас нет присутствия, но я все равно приду... позаймусь. Дома скучно.

Пауза.

Милый дед, как странно меняет³, как обманывает жизнь! Сегодня от ску­ки, от нечего делать, я взял в руки вот эту книгу — старые университетские лекции, и мне стало смешно. Боже мой, я секретарь земской управы, той управы, где председательствует Протопопов, я секретарь и самое большее, на что я могу надеяться,— это быть членом здешней[21] земской управы... Мне быть членом здешней земской управы, мне, которому снится каждую ночь, что я профессор Московского университета, знаменитый ученый, которым гордится русская земля!

Ф ерапонт. Не могу знать... Слышу-то плохо.

Андрей. Если бы ты слышал, как следует, то я, быть может, и не говорил бы с тобой. Мне нужно говорить с кем-нибудь, а жена меня не по­нимает, сестер я боюсь почему-то, боюсь, что они засмеют меня, застыдят. Я не пью, трактиров не люблю, но с каким удовольствием я посидел бы те­перь в Москве у Тестова, или в Большом Московском, голубчик мой!

Ферапонт. Ав Москве, в управе давеча рассказывал подрядчик, какие-то купцы ели блины, один, который съел сорок блинов, будто помер. Не то 40, не то 50. Не упомню.

Андрей. Сидишь в Москве, в громадной зале ресторана, никого не знаешь и тебя никто не знает, и в то же время не чувствуешь себя чужим. Л здесь ты всех знаешь и тебя все знают, но чужой, чужой... Чужой и оди­нокий...

Ферапонт. Чего?

Пауза.

И тот же подрядчик сказывал — может, и врет — будто поперек всей Мо­сквы канат протянут. Андрей. Для чего?

Ферапонт. Не могу знать. Подрядчик говорил.

Андрей. Чепуха. (Читая книгу.) Ты был когда-нибудь в Москве?

Ферапонт (после паузы). Не был. Не привел бог.

Пауза.

Мне идти?

Андрей. Можешь идти. Будь здоров.

Ферапонт уходит.

Будь здоров... (Читая.) ь Бее помню, ничего не забыл. Громадная у меня память, ^в с этакой памятью другой на моем месте давно бы протянулся поперек всей Москвы, как ^г канат... Поперек всей России... Я думаю, ни­что не дает выше и слаже наслаждения, чем слава...

Звонок.

Да, дела... Мечтал когда-то о славе... да... (Потягивается.) И она была так возможна... (Не спеша уходит к себе.у-

За сценой поет нянька, укачивая ребенка. Входят Маша и Вершинин. Пока они беседуют, в зале горничная зажигает лампу и свечи.