Том 7

Вильсон написал что-то на листке бумаги и отдал Луиджи, тот прочел и обратился к Тому:

— Мистер Дрисколл, разверните-ка ваш листок и прочтите его вслух.

Том прочел:

— «Мне было предсказано, что я убью человека. Это свершилось в том же самом году». Ах ты черт! — воскликнул он.

Затем Луиджи дал ему записку Вильсона и сказал:

— А теперь прочтите вот это!

Том прочел:

— «Вы убили кого-то, но я не могу разобрать, мужчину, женщину или ребенка».

— Ого! — воскликнул Том в изумлении. — Первый раз в жизни слышу что-нибудь подобное. Выходит, своя собственная рука — смертельный враг! Подумать только — на руке остаются следы самых глубоких, можно сказать роковых тайн, и эта рука-предательница готова выдать их первому встречному, промышляющему черной магией! Но зачем же вы показываете свою руку, если на ней написаны такие страсти?

— А мне-то что? — спокойно сказал Луиджи. — Пусть знают! У меня были основания убить этого человека, и я ни о чем не жалею.

— Что же это за основания?

— Ну… в общем он это заслужил.

— Я вам сейчас расскажу, почему он его убил, раз он сам не хочет, — взволнованно заговорил Анджело. — Он это сделал, чтоб спасти мою жизнь, — вот почему. Значит, это был благородный поступок, а не то, что надо таить.

— Правильно, правильно! — сказал Вильсон. — Если это было сделано для спасения жизни брата, то это был великий и благородный поступок.

— Полноте! — возразил Луиджи. — Мне очень приятно это слышать, но на поверку тут нет ни бескорыстия, ни великодушия, ни героизма. Вы забываете об одном: допустим, я не спас бы жизни Анджело, что стало бы тогда со мной? Если бы я позволил тому человеку убить его, он наверняка убил бы и меня тоже! Значит, я спас собственную жизнь.

— Ну, это одни слова! — сказал Анджело. — Уж я-то тебя знаю и не поверю, что ты тогда хоть на миг подумал о себе. У меня хранится оружие, которым Луиджи убил этого человека, когда-нибудь я вам его покажу. Этот кинжал, еще до того, как он попал в руки Луиджи, имел свою долгую историю. Его подарил моему брату индийский раджа, гаеквар Бароды[78]: кинжал этот хранился в его семье не то двести, не то триста лет. Им было убито довольно много дурных людей, которые нарушали покой самого раджи и его предков. На вид оружие это ничем особенным не отличается, разве только тем, что оно не похоже на обычные кинжалы или ножи, — сейчас я вам его нарисую. — Анджело взял лист бумаги и принялся быстро чертить. — Вот так: широкий, зловещего вида клинок, с краями, острыми, как бритва. На клинке выгравированы знаки и имена прежних владельцев. Я добавил сюда имя Луиджи латинскими буквами и изобразил, как видите, наш герб. Обратите внимание, какая у него странная рукоять. Она сделана из цельной слоновой кости и отполирована, как зеркало, длина ее — четыре-пять дюймов, она круглая и толстая, как кисть мужской руки, а сверху плоская, чтобы удобнее было упираться большим пальцем; вы хватаете кинжал, кладете на это место большой палец, заносите над головой и ударяете сверху вниз. Гаеквар показал нам, как им пользоваться, когда дарил его брату, и в ту же самую ночь Луиджи пришлось воспользоваться этим оружием, а у гаеквара стало одним слугой меньше. Ножны кинжала отделаны великолепными драгоценными камнями. И конечно, ножны гораздо интереснее, чем сам кинжал.

Том подумал: «Какое счастье, что я пришел сюда. Я бы продал этот кинжал за гроши: ведь я-то думал, что это стекляшки, а не драгоценные камни!»

— Ну, а дальше что? Почему вы замолчали? — сказал Вильсон. — Мы сгораем от любопытства, расскажите об этом убийстве, пожалуйста!

— Коротко говоря, во всем виноват кинжал. Той же ночью слуга-туземец проскользнул к нам в комнату во дворце с целью убить нас и украсть кинжал, несомненно ради этих драгоценных камней на ножнах. Луиджи положил кинжал под подушку, а спали мы с ним в одной постели. В комнате горел лишь тусклый ночник. Я спал, а Луиджи — нет; и вдруг он заметил во мраке приближающуюся фигуру. Он выхватил кинжал из ножен и держал его наготове, — ничто не мешало ему: было очень жарко, и мы лежали нагишом. Через несколько мгновений у нашего изголовья выросла фигура туземца. Он склонился ко мне и занес правую руку с ножом над моей головой. Но Луиджи схватил его за кисть, рванул к себе и вонзил кинжал ему в горло. Вот и вся история.

Только тут Вильсон и Том перевели дух. Еще некоторое время этот трагический случай оставался предметом беседы, потом вдруг Простофиля взял Тома за руку и сказал:

— А знаешь, Том, как ни странно, я никогда не видел твоих ладоней. Может быть, и у тебя есть какие-нибудь маленькие подозрительные тайны, которые нуждаются в… Что с тобой?

Том резко отдернул руку, на лице его отразилось смятение.

— Глядите, он покраснел! — удивился Луиджи.

Том метнул на него злобный взгляд и грубо выпалил:

— Даже если и так, это еще не значит, что я убийца.

Смуглое лицо Луиджи залилось краской, но прежде чем он успел вымолвить слово или вскочить, Том испуганно воскликнул: