Том 7. Авантюристы. Морские цыгане

— Сеньор, я говорю вам чистую правду, как вы меня и спрашивали, ничего не прибавляя и не убавляя.

— Хорошо, я тебе верю, но все это так невероятно…

— Перестать мне, ваше сиятельство, или продолжать мой рассказ?

— Продолжай, черт побери! Может быть, среди всего этого хаоса блеснет какой-нибудь свет.

— Наша бригантина начала лавировать между островами, рискуя попасть в руки разбойников, но каким-то непостижимым чудом сумела пройти незаметно, так что через неделю мы добрались до острова, имеющего форму горы, называющегося, кажется, Невис и отделенного только узким каналом от острова Сент-Кристофер.

— Но вы сами мне сказали, что Сент-Кристофер — притон пиратов?

— Точно так, ваше сиятельство… Бригантина якорь не бросала, а только спустила шлюпку. Мою госпожу, монаха и меня посадили в эту шлюпку и высадили на остров. Только поставив свою крошечную ножку на берег, графиня обернулась ко мне и взглядом приказала оставаться в шлюпке. «Вот письмо, — сказала она, подавая мне бумагу, — ты отвезешь это письмо на Сент-Кристофер, отыщешь там одного знаменитого пирата, которого зовут Монбар, и отдашь ему письмо в собственные руки. Ступай, я полагаюсь на твою верность». Что я должен был делать? Повиноваться, не так ли, ваше сиятельство? Матросы на шлюпке, как будто зная, куда надо меня везти, пристали к острову Сент-Кристофер. Мне удалось встретиться с Монбаром и отдать ему письмо, после чего я скрылся. Ожидавшая меня шлюпка доставила меня на Невис. Сеньора поблагодарила меня. На закате солнца Монбар приехал на Невис и разговаривал около часа с монахом, пока донна Клара пряталась в палатке; потом он ушел. Через несколько минут графиня и дон Арсенио возвратились на бригантину, которая так же благополучно отвезла нас на Эспаньолу. Монах остался во французской части острова, — по какой причине, я не знаю; графиня и я вернулись сюда и живем здесь вот уже десять дней.

— Что дальше? — спросил граф, видя, что мажордом замолчал.

— Это все, ваше сиятельство, — ответил Бирбомоно. — С тех пор донна Клара оставалась взаперти в своих комнатах и ничто не нарушало однообразия нашей жизни.

Некоторое время граф сидел молча, потом встал, с волнением прошелся по комнате и, обернувшись к Бирбомоно, сказал:

— Хорошо, мажордом, благодарю вас. Молчите обо всем происшедшем; ступайте и помните, что никто в доме не должен подозревать о том, насколько важен наш разговор.

— Я буду нем, ваше сиятельство, — заверил его мажордом и после почтительного поклона удалился.

— Очевидно, за всем этим кроется какая-то ужасная тайна, — пошептал молодой человек, — и сестра наверняка желает, чтобы я разделил эту тайну с ней! Боюсь, что я попался в ловушку. Неужели Клара не могла оставить меня в покое в Санто-Доминго?

Глава XXII ПО ДОРОГАМ

На другой день донна Клара если не совершенно оправилась от волнения, испытанного накануне, то, по крайней мере, находилась в состоянии более удовлетворительном, чем осмеливался надеяться ее брат после обморока, свидетелем которого он стал.

Но ни брат, ни сестра не допустили ни малейшего намека на вчерашний разговор. Донна Клара хотя и была очень бледна и особенно слаба, выглядела веселой и даже, опираясь на руку графа, немного погуляла в саду. Но брат не обманывался на ее счет; он понял, что сестра жалеет о том, что говорила с ним слишком откровенно, и старается ввести его в заблуждение относительно своего истинного душевного состояния. Однако он не показывал этого и, когда сильная дневная жара немного спала, выразил намерение осмотреть окрестности, желая тем самым дать сестре возможность побыть одной. Взяв ружье, он отправился верхом в сопровождении мажордома, вызвавшегося служить ему проводником. Донна Клара не удерживала его; напротив, она была очень рада представившейся на несколько часов свободе.

Молодой человек поскакал с лихорадочным нетерпением; он находился в сильном волнении, в котором сам не мог дать себе отчета. Несмотря на свой эгоизм, он принимал живейшее участие в несчастье сестры. Ее кроткая безропотность невольно трогала его сердце. Он был бы рад подарить хоть сколько-нибудь радости этому сердцу, разбитому горем. С другой стороны, странный рассказ мажордома беспрестанно приходил ему на память и в высшей степени подстрекал его любопытство. Однако он ни за что на свете не хотел расспрашивать сестру о темных сторонах этого рассказа или хотя бы даже намекать ей, что ему известно о ее общении с флибустьерами острова Сент-Кристофер.

Граф ехал с мажордомом по равнине, охотился и разговаривал о посторонних предметах, но никак не мог выкинуть из головы рассказ мажордома. Внезапно он обернулся к своему проводнику.

— Кстати, — заметил он как бы невзначай, — я еще не видел духовника моей сестры; как, вы сказали, его звать?

— Фрей Арсенио, ваше сиятельство, францисканец.

— Чего же он прячется?

— Я уже объяснял вам вчера причину, ваше сиятельство.