Том 7. Космическая одиссея

Чимал начал не сразу. Вначале он тщательно все обдумал, Эта девушка должна знать все то, что хочет узнать он… Но как заставить ее рассказать все ему? Он понимал, что для того, чтобы получить нужные ответы, ему нужно задавать правильные вопросы, как будто перед ним был ребенок, а разговор их был игрой с особыми правилами.

— Ты когда-нибудь выходила отсюда во внешний мир, в долину?

Она казалась испуганной.

— Конечно, нет. Это невозможно. — Внезапно ее глаза расширились. — Я не могу тебе сказать.

Чимал быстро переменил тему.

— Вы знаете о наших богах? — спросил он, и она кивнула в знак согласия. — Вы знаете о Коатлики? Коатлики, которая входила в эти пещеры?

— Я не могу тебе сказать об этом.

— Похоже, вы можете сказать мне лишь об очень немногом. — Но, говоря это, он улыбался ей, а не угрожал, как мог это сделать ранее, и она едва заметно улыбнулась ему в ответ. Он продолжал:- А ты не думала над тем, как я мог попасть в это место, где ты меня нашла?

— Я об этом не думала, — честно согласилась Оружейница. Неизвестное явно не вызывало особого любопытства. — Как же ты туда попал?

— Я последовал из долины за Коатлики. — Неужели не было способа получить у девушки какую-то информацию? Что она хотела услышать? — Я хочу вернуться. Как ты думаешь, я смогу?

Она села и радостно кивнула:

— Да, я думаю, что именно это тебе и следует сделать.

— Ты мне поможешь?

— Да. — Потом ее лицо потемнело. — Ты не можешь этого сделать. Ты расскажешь им о нас, а это запрещено.

— Если я расскажу им, разве мне поверят? Или же они предпочтут отвести меня в храм и там высвободить из моей головы плененного бога.

Она задумалась.

— Да, именно так бы и произошло. Жрецы убили бы тебя в храме. Остальные поверили бы в то, что тобою овладели боги.

«Ты многое о нас знаешь, — подумал он, — а я не знаю о вас ничего, кроме того, что вы существуете. Нужно это изменить». Вслух же он сказал:

— Я не могу вернуться тем путем, которым пришел, но есть, может быть, другой путь…

— Я не знаю другого, кроме того, что используется для кормления хищников. — Рука ее взметнулась ко рту, а глаза расширились — она поняла, что сказала слишком много.

— Хищники, конечно же, — он почти выкрикнул эти слова, вскочил на ноги и принялся расхаживать по отсеку туда-сюда. — Именно это вы и делаете. Вы их кормите. Вы приносите им своих принесенных в жертву и мертвых, вместо того чтобы их хоронить. Вот так мясо попадает на уступ. Не боги приносят его туда.

Оружейница пришла в ужас:

— Мы вовсе не кормим их плотью мертвых. Они едят мясо тивов… — Внезапно она прервала себя. — Больше я ничего не могу тебе сказать. Я вообще не могу с тобой говорить, потому что начинаю сообщать тебе то, что не должна.

— Ты скажешь мне гораздо больше. — Он потянулся к ней, но она отпрянула от него, и глаза ее налились слезами. Так не годится. — Я тебя не трону, — сказал он, отодвигаясь в дальний угол отсека, — так что не нужно бояться. — Как же заставить ее помочь ему? Он кивнул в сторону вороха одежды и конца пояса, высовывающегося из-под нее. Он вытащил его и показал ей. — Что это такое?

— Монасин. Он не должен здесь находиться.

— Объясни мне слово. Что оно означает?

— Подавление. Это священный хранитель чистоты, ясности мыслей. — Она вдруг замолчала, ахнула, и рука ее взметнулась к талии. Кровь прилила ей к лицу, когда она обнаружила, что произошло. Он кивнул:

— Да, это твой. Я взял его у тебя. Теперь ты зависишь от меня. Ты отведешь меня к тому месту, куда садятся хищники? — Когда она покачала головой, он сделал шаг к ней и сказал:- Нет, отведешь. Ты отведешь мена туда, чтобы я смог вернуться к своему народу, и тогда ты сможешь забыть обо мне. Когда я окажусь в долине, то уже не смогу причинить тебе вред. Но если я останусь с тобой, я знаю, что сделаю с твоим табу. На этот раз я сделаю большее. Я расстегну на тебе одежду, сниму ее…

Она упала, но сознание не потеряла. Он не помог ей встать, потому что понимал, что его прикосновение может завести ее страх настолько далеко, что она уже не сможет ничем ему помочь. Теперь она находилась как раз в нужном для него состоянии.

— Вставай, — сказал Чимал, — и отведи меня туда. Больше ты ничего сделать не сможешь.

Он отступил, и она поднялась, цепляясь за полки. Когда она пошла вперед, он двинулся на расстоянии шага за ней, не касаясь ее, с вещью, которая убивает, наготове.

— Не подходи к людям, — предупредил он ее. — Если кто-нибудь попытается нас остановить, я его убью. Значит, если такого человека позовешь ты, то можешь считать, что это ты его убила.

Чимал не знал, значит ли для нее что-нибудь такое предупреждение и поэтому она избирает пустынные коридоры, или же в этих местах всегда так пустынно, но как бы то ни было, а они никого не встретили. Лишь однажды послышались шаги в боковом проходе, но когда они дошли до него, там никого не оказалось.