Том 7. Критика и публицистика

Набросок к статье

Г-н ПОЛЕВОЙ, ИЗДАТЕЛЬ⁴ «МОСКОВСКОГО ТЕЛЕГРАФА» И «ИСТОРИИ РУССКОГО НАРОДА»…

Отчего происходит эта смешная стыдливость и жеманство, эта чопорность деревенской дьячихи, зашедшей в гости к петербургской барыне? Потому что нашим литераторам хочется доказать, что и они принадлежат высшему обществу (high life, haute société), что и им известны его законы; не лучше ли было бы им постараться по своему тону и своему поведению принадлежать просто к хорошему обществу (bonne société)?[254]

Всё это доказывает, как мало etc. По несчастию, наши литераторы etc.

Кажется, молодой критик имеет столь же неосновательное понятие о чистоплотности, как и о литературе.

В рукописи первоначально было:

После слов: «никогда не говорю»:

А. Итак, revenons à nos moutons, обратимся к литераторам. Неужто в самом деле эпиграммы французских писателей приуготовали крики les aristocrates à la lanterne?

Б. Таково по крайней мере мнение «Литературной газеты».

А. А твое мнение? Нельзя узнать?

Б. Экий лукавый! заманивает опять меня в политику. Не узнаешь.

А. И ты мне не будешь отвечать?

Б. Нет.

А. Как хочешь, поговорим о другом.

После слов: «они сделали еще лучше»:

А. Воля твоя, замечание «Литературной газеты» есть тайный донос. Зачем поставили они avis au lecteur?

Б. Напечатанный тайный донос! Это что-то ново.

А. Если не тайный, так явный донос. Это не легче.

О НАРОДНОЙ ДРАМЕ И ДРАМЕ «МАРФА ПОСАДНИЦА»

Планы, статьи

Драматическое искусство родилось на площади – для народного увеселения. Что нравится народу, что поражает его? Какой язык ему понятен?

С площадей, ярманки (вольность мистерий) Расин переносит ее во двор. Каково было ее появление?

(Корнель, поэт испанский).

Сумароков, Озеров, (Катенин).

Шекспир, Гёте, влияние его на нынешний французский театр, на нас. Блаженное неведение критиков. Осмеянные Вяземским, они на словах согласились, признали романтизм, а на деле не только его не держатся, но детски нападают на него,

Что развивается в трагедии? какая цель ее? Человек и народ. Судьба человеческая, судьба народная. Вот почему Расин велик, несмотря на узкую форму своей трагедии. Вот почему Шекспир велик, несмотря на неравенство, небрежность, уродливость отделки.

Что нужно драматическому писателю? Философию, бесстрастие, государственные мысли историка, догадливость, живость воображения, никакого предрассудка, любимой мысли. Свобода.

Ошибочное понятие об поэзии вообще и драматическом искусстве в особенности. Какая цель драмы?

Что есть драма.

Как она образовалась.

Иоанн. Его влияние, его политика.

Шекспир. Народ. Женщины.

Враги. Посадница. Как понял ее Карамзин в своей повести.

Ксения.

Действие (слог).

После слов «занимать его любопытство» в рукописи зачеркнуто:

Что привлекает внимание образованного, просвещенного зрителя, как не изображения великих государственных происшествий?

Отселе история, перенесенная на театр, и народы, и цари, выведенные перед нами драматическим поэтом.

В чертогах драма изменилась. Голос ее понизился. Она не имела уже нужды в криках. Она оставила маску преувеличения, необходимую на площади, но излишнюю в комнате, она явилась проще, естественнее. Чувства более утонченные уже не требовали сильного потрясения. Она перестала изображать отвратительные страдания, отвыкла от ужасов, мало-помалу сделалась благопристойна и важна.

НАЧАЛО СТАТЬИ О В. ГЮГО

После слов «чуждо и непонятно» в рукописи зачеркнуто:

Монтень, путешествовавший по Италии⁵, не упоминает ни о Микеле-Анджело, ни о Рафаеле. Montesquieu смеется над Гомером, Вольтер, кроме как Расина и Горация, кажется, не понял ни одного поэта; Лагарп ставит Шекспира⁶ на одной доске с Лопе де Вега и Кальдероном.

ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ МОСКВЫ В ПЕТЕРБУРГ

Отрывки черновой редакции

В главе «Шоссе» после слов «удобнейшие способы ею пользоваться» вместо следующего абзаца белового текста в черновой рукописи было:

Я начал записки свои не для того, чтоб льстить властям, товарищ, мною избранный, худой внушитель ласкательства, но нельзя не заметить, что со времен возведения на престол Романовых, от Михаила Федоровича до Николая I, правительство у нас всегда впереди на поприще образованности и просвещения. Народ следует за ним всегда лениво, а иногда и неохотно. Вот что и составляет силу нашего самодержавия. Не худо было иным европейским государствам понять эту простую истину. Бурбоны не были бы выгнаны вилами и каменьями, и английская аристокрация не принуждена была бы уступить радикализму.

Я упомянул о моем товарище. Должно мне познакомить с ним читателя.

После слов «с почтовыми товарищами» в беловой рукописи зачеркнуто:

Покойный князь Ив. Долгорукий⁷, поэт не довольно еще оцененный, поступил гораздо благоразумнее: он, собравшись в подмосковную,

Посовестившись брать с собой в дорогу книжку,

От голоду в запас взял вяземску коврижку.

В главе «Москва» вместо слов «Подмосковные деревни также пусты и печальны»: