Том 7. Рассказы, повести, 1888–1891

В рассказе отразились некоторые впечатления Чехова в дни путешествия: «По пути в Сингапур бросили в море двух покойников. Когда глядишь, как мертвый человек, завороченный в парусину, летит, кувыркаясь, в воду, и когда вспоминаешь, что до дна несколько верст, то становится страшно и почему-то начинает казаться, что сам умрешь и будешь брошен в море» (письмо Суворину от 9 декабря 1890 г.). М. П. Чехов вспоминал рассказ брата о его купании в Индийском океане. «С кормы парохода был спущен конец. Антон Павлович бросился с носа на всем ходу судна и должен был ухватиться за этот конец. Когда он был уже в воде, то собственными глазами увидел рыб-лоцманов и приближающуюся к ним акулу („Гусев“)» (Вокруг Чехова, стр. 232).

Однако главным толчком к написанию рассказа послужили впечатления и мысли, вынесенные Чеховым из поездки по Сахалину. О сахалинском происхождении идей и образов, воплощенных в «Гусеве», можно судить, сопоставляя рассказ с «Островом Сахалином», появившимся на три года позднее. Так, образ Гусева в важнейших чертах совпадает с обликом невымышленного героя VI главы «Острова Сахалина» — каторжного Егора, с которым Чехов познакомился на острове. Судьба русского крестьянина, оторванного от родины и занесенного по чужой воле на Сахалин, близко заинтересовала писателя. По просьбе Чехова сахалинский чиновник Д. О. Булгаревич записал и 22 октября 1890 года выслал ему рассказ Егора о своей жизни; получил его Чехов как раз ко времени работы над «Гусевым» (Летопись, стр. 280–281). Чехов ввел в речи героя своего рассказа некоторые подробности, услышанные им от Егора и записанные затем Булгаревичем (так, Егор говорит о переезде по морю в трюме парохода — «думали, что это рыба качает под низом, ворочает пароход» и др.). Много совпадающих моментов в судьбе и, главное, в психологии Гусева и Егора — трагическая исковерканность их жизней; умение приноравливаться к любым обстоятельствам; добродушное и безропотное смирение (см.: В. Б. Катаев. Автор в «Острове Сахалине» и в рассказе «Гусев». — В сб.: В творческой лаборатории Чехова. М., 1974, стр. 247–252).

Авторское отношение к другому герою рассказа, «протестанту» Павлу Иванычу, во многом перекликается с отношением Чехова к реально существовавшему сахалинскому «протестанту» — «доктору, похожему на Ибсена», Б. А. Перлину, описанному в главе II «Острова Сахалина». Г. Бердников указывает на сходство Павла Иваныча и персонажа «Степи» Соломона (Г. Бердников. А. П. Чехов. Идейные и творческие искания. 2-е изд., Л., 1970, стр. 271). Можно также предположить, что положение, в какое Чехов ставит Павла Иваныча и Гусева, «протестанта» и «смиренника», является в известной мере откликом на сопоставление подобных же типов в рассказе В. М. Гаршина «Сигнал» (1887, «Северный вестник») — Василия Спиридова и Семена Иванова.

Бор. Лазаревский вспоминал: «Когда вышло полное собрание сочинений, я прочел рассказ „Гусев“ и поразился, как на нескольких страницах автор сумел развернуть такую потрясающую драму, затронув попутно глубочайшие, почти мировые вопросы». Восстанавливая свой разговор с Чеховым о «Гусеве», проходивший осенью 1903 года, Лазаревский писал: «Чехов щурился на далеко искрившееся море и, должно быть, всё еще под влиянием воспоминаний о „Гусеве“, задумчиво произнес: „А тяжело умирать в море“» («Русская мысль», 1906, № 11, стр. 92–93).

Включая рассказ в сборник «Палата № 6», Чехов снял дату «Коломбо, 12 ноября», изменил разбивку по главам (первую и третью поделил — каждую на две главы, так что вместо трех стало пять глав). При редактуре были сокращены несколько фраз, пунктуационные изменения свелись в большинстве к замене многоточия точкой. В такой редакции рассказ переиздавался в составе сборника семь раз. Готовя рассказ для издания Маркса, Чехов почти не правил текст.