Том 7. Стихотворения

Алой кровью истекая в час всемирного томленья,
С лёгким звоном злые звенья разжимает лютый Змей.
Умирает с тихим стоном Царь полдневного творенья.
Кровью Змея пламенея, ты жалеть его не смей.
Близок срок заворожённый размышленья и молчанья.
Умирает Змей багряный, Царь безумного сиянья.
Он царил над небосклоном, но настал печальный час,
И с протяжным, тихим стоном Змей пылающий погас.
И с бессильною тревогой окровавленной дорогой,
Все ключи свои роняя, труп Царя влечёт Заря,
И в томленьи грусти строгой месяц бледный и двурогий
Сеет мглистые мечтанья, не грозя и не горя.
Если страшно, если больно, если жизни жаль невольно, —
Что твой ропот своевольный! Покоряйся, — жить довольно.
Все лучи померкли в небе и в ночной росе ключи, —
И опять Она с тобою. Слушай, слушай и молчи.

«В великом холоде могилы…»

В великом холоде могилы
Я безнадёжно схоронил
И отживающие силы,
И всходы нераскрытых сил.

И погребённые истлели

В утробе матери-земли,
И без надежды и без цели
Могильным соком потекли.

И соком корни напоили, —

И где был путь уныл и гол,
Там травы тихо восходили,
И цвет медлительный расцвёл.

Покорна гласу тёмной воли,

И бездыханна и светла,
Без торжества, без слёз, без боли
Вся сила мёртвая цвела.

И без любви благоухала,

Обманом жизни крася дол,
И сок сладчайший источала
Для пёстрых бабочек и пчёл…

О, если б смерть не овладела

Семьёю первозданных сил,
В какое б радостное тело
Я все миры соединил!

«Державные боги…»

Державные боги,
Властители радостных стран!
Устал я от трудной дороги,
И пылью покрылися ноги,
И кровью из ран.

«Так надо, так надо», —

Мне вещий ваш ворон твердит.
В чертогах небесных отрада, —
За труд и за муки награда,
За боль и за стыд.

Меня бы спросили,

Хочу ли от вас я венца!
Но вашей покорен я силе,
Вы тайно меня победили,
И к вам я иду до конца.

А есть и короче,

Прямой и нетрудный есть путь,
Лишь только в безмолвии ночи
Мгновенною молнией в очи
Себе самовольно блеснуть.

Его отвергаю,

Я вам покориться хочу.
Живу и страдаю, и знаю,
Что ваши пути открываю,
Иду и молчу.

«Моя печаль в полночной дали…»

Моя печаль в полночной дали,
Росой обрызгана, легла.
В единственной моей печали,
В безмолвной и туманной дали,
Вся жажда жизни умерла.

Ещё одной я вею страстью.

Ты, буйный ветер, страсть моя.
Ты научаешь безучастью,
Своею бешеною властью
Отвеяв прелесть бытия.

Всех чар бессильно обаянье,

И ни одной преграды нет.
Весь мир — недолгое мечтанье,
И радость — только созерцанье,
И разум — только тихий свет.

«В паденьи дня к закату своему…»