Том 7. Только очень богатые

— Ну да. Сложность нашего дела состоит в том, что если начать предполагать, то появляется масса вариантов. А если предположить, что кто-то ударил Кевина по голове тяжелым предметом сзади, потом, перевалив через перила, пока тот был в бессознательном состоянии, сбросил вниз? Как тебе нравится такой вариант?

Она озадаченно моргнула несколько раз своими фиалковыми глазами, потом криво улыбнулась.

— Ну и негодяй же ты, Дэнни. Неужели у тебя нет ни капли любви к Марсии, несмотря на то, что ты собираешься на ней жениться? Мне казалось, что ты хочешь помочь ей, а ты пытаешься ее уничтожить!

— Что за парень был этот Кевин? — Я не ответил на ее выпад.

— Что? — Она медленно покачала головой. — Какое это теперь имеет значение?

— Очень большое. Если его убили, то убийца должен был иметь на это вескую причину.

— Я его знала не настолько хорошо, — неуверенно заговорила она, — по правде говоря, встречала два-три раза, и только после того, как он был уже помолвлен с Марсией.

— А соблазняла его в тот вечер, чтобы повеселиться от нечего делать, набирая очки и продолжая старую игру?

— Да, — вид у Сони стал вызывающий, — и не думай, что Марсия не делала того же! — Она неохотно улыбнулась. — Я тебе кое-что должна сказать, Дэнни. Первые две встречи я изо всех сил старалась соблазнить Кевина, но он вел себя так, будто меня не существовало. Поэтому я и притащила то крепленое розовое вино на вечеринку. Я знала, что единственная возможность набрать свои пять очков представится только тогда, когда он порядочно выпьет и потеряет осторожность.

— И насколько тебе удалось его напоить?

— Он был достаточно пьян, чтобы я могла заманить его в спальню, но далек от невменяемого состояния.

— Пьян достаточно, чтобы потом свалиться с балкона? Нечаянно перевалиться через перила высотой почти в метр?

— Нет! — ответила она решительно. — Конечно, он не был настолько пьян!

— Разумеется, после того как он пролетел двадцать четыре этажа и ударился головой о бетон, ни одна медицинская комиссия не смогла бы определить точно, ударили его перед этим по голове или нет.

— Не надо, прошу тебя. — Она закрыла глаза и побледнела.

— Марсия вспоминает, что они поссорились после твоего ухода, — продолжал я, — а потом она отключилась и ничего не помнит из того, что было дальше. Вспоминает, что очнулась в спальне на кровати, встала, вышла на балкон, увидела внизу собравшихся людей и сразу поняла, что там лежит Кевин. К чему я клоню — если кто-то ударил его по голове и сбросил с балкона, то что могло ему помешать проделать то же с Марсией?

— Хватит тебе ходить вокруг и около! Скажи прямо, о ком ты думаешь, — обо мне? Думаешь, я вернулась в пентхаус или вообще никуда оттуда не уходила, потом оглушила обоих и столкнула Кевина с балкона?

— Это могла быть и ты, и любой другой, у кого была веская причина устранить Кевина.

— Клянусь, я не убивала его, — жалобно сказала она, — я могу поклясться на Библии или как тебе угодно. Прекрати выискивать причину смерти Кевина, Дэнни, побереги себя. Прошел уже почти год с тех пор, как это случилось, почему бы тебе не забыть об этом, как забыли все остальные?

— Марсия не забывает об этом ни на минуту! — резко сказал я. — Это до сих пор сводит ее с ума. Она не сможет забыть, пока не узнает всей правды!

— Ладно, так и быть. — Похоже, она решилась наконец. — Что тебе вообще известно о прошлом Марсии?

— По правде говоря, немного. Но ведь я женюсь не на ее прошлом.

— Я пыталась, как могла, скрыть от тебя историю Марсии. Мне не хотелось рассказывать, поверь, но, поскольку ты не оставил мне выбора, придется открыть правду, Дэнни. — Глаза ее заблестели горькой укоризной. — Мать Марсии умерла в психиатрической клинике семь лет назад от помешательства. Конечно, это случилось не сразу. Признаки невменяемости появились, когда Марсия была еще маленькой, носила косички и скобки на зубах. Она рассказывала мне об этом иногда в школьной спальне. О том, что порою ее мать вела себя очень странно, настолько, что Марсия начинала ее бояться. Когда на нее находил приступ ярости, она могла ударить дочь первым попавшимся под руку предметом! Приступы становились все чаще, дела шли все хуже, пока, испугавшись за дочь, Майк Буржесс за три года до ее смерти не поместил жену в клинику.

— Сумасшествие не всегда передается по наследству, — сухо заметил я.

— Я знаю, — раздраженно отозвалась она, — но ты не дослушал историю до конца! Что тебе известно о самом Майке Буржессе?

— Богат, играет на бирже ценных бумаг, любит спекулировать акциями разработок полезных ископаемых.

— Это правда, если брать два последних года, — кивнула она, — но в прошлые годы у него была дурная слава в городе. Ходили слухи, что он замешан в каждом игорном бизнесе. Тогда это было очень распространено — нелегальные, закрытые игры, например в баккара, где организаторы имели бешеный барыш, игры в «две сверху»…

— Повтори, не понял.