Том 8

Глаза Жанны сверкнули, и она встала; выпрямившись с благородной гордостью и обратись к епископу, она сказала:

— Остерегитесь, монсеньёр! Вы злоупотребляете своей властью и берете на себя слишком уж тяжкую ответственность.

Это вызвало большое волнение, а Кошон пригрозил немедленно произнести приговор, если она не повинуется. Я весь похолодел, да и многие вокруг заметно побледнели — это ведь означало костер! Но Жанна все еще стоя, ответила гордо и спокойно:

— Осудить меня, не имея на то права, не может даже все духовенство Руана и Парижа.

Это снова вызвало шум, выражавший главным образом одобрение. Жанна седа. Епископ все еще настаивал. Она сказала:

— Я уже присягала. Этого довольно.

Епископ закричал:

— Отказываясь присягнуть, ты навлекаешь на себя подозрения!

— Пусть будет так. Я присягала. Довольно.

Епископ не отступался. Жанна сказала, что будет говорить, что знает, но не все, что знает. Епископ продолжал грозить, пока она не сказала устало:

— Я была послана Богом. Больше мне здесь делать нечего. Отпустите меня к Господу, пославшему меня.

Больно было слушать ее. Ведь это значило: вам нужна моя жизнь, так возьмите же ее и оставьте меня в покое.

Епископ все еще бушевал:

— Еще раз приказываю тебе!..

Жанна прервала его небрежным «Passez outre!» — и Кошон прекратил борьбу, но на этот раз предложил некий компромисс. Жанна своим ясным умом тотчас поняла, что это сулит ей некоторое облегчение, и охотно согласилась. Теперь ей предстояло меньше неожиданностей: в безбрежном океане вопросов был все же проложен какой-то курс, которого им придется держаться. Она присягнула, «что будет говорить правду обо всем, что значится в обвинительном акте». Епископу пришлось обещать больше, чем он хотел и чем намерен был выполнить.

По его приказанию Бопэр возобновил допрос. Дело было великим постом, и они надеялись уличить Жанну в каком-нибудь упущении по части религиозных обрядов. Я мог бы сказать им, что они надеялись напрасно. Ее вера была для нее самой жизнью!

— Когда ты в последний раз пила или ела?

Если бы она проглотила хоть крошку, ничто не было бы ей оправданием ни молодость, ни скудость тюремной пищи: ей предъявили бы опасное обвинение в пренебрежении к церковным обрядам.

— Я не пила и не ела со вчерашнего полудня.

Священник вновь начал спрашивать о Голосах:

— Когда ты слышала Голос?

— Вчера и сегодня.

— В какое время?

— Вчера это было утром.

— Что ты делала в это время?

— Я спала — это меня пробудило.

— Он до тебя дотронулся?

— Нет, он разбудил меня, не дотрагиваясь.

— И что же, ты поблагодарила его? Ты стала на колени?

Он имел в виду дьявола и надеялся доказать, что она преклоняла колени перед врагом Бога и людей.

— Да, я поблагодарила его и стала на колени на постели, к которой я прикована; я сложила руки и просила его предстательствовать за меня перед Господом: да вразумит меня и наставит, как отвечать на суде.

— Что сказал на это Голос?

— Он велел мне отвечать без боязни, и Господь мне поможет. — Тут она повернулась к Кошону и сказала: — Вы взялись судить меня, а я опять говорю вам: берегитесь! Воистину я послана Богом, и вы подвергаете себя большой опасности.

Бопэр спросил, не случается ли Голосу впадать в противоречия?

— Нет, он никогда не противоречит себе. Вот и сегодня он снова велел мне отвечать смело.

— Это он запретил тебе отвечать на некоторые вопросы?

— Об этом я вам ничего не скажу. Мне бывают откровения, касающиеся короля, моего повелителя, и об этом я вам не скажу. — Она пришла в сильное волнение, на глазах ее выступили слезы, и она сказала горячо: — Я верю, так же крепко, как верю в христианское вероучение и в то, что Спаситель искупил нас, грешников, — что этим Голосом мне вещает Господь!

На дальнейшие вопросы относительно Голоса она сказала, что ей не дозволено всего говорить.

— Ты думаешь, что прогневишь Бога, если откроешь нам всю правду?

— Голос повелевает мне хранить иные из откровений для одного только короля, а не для вас; еще вчера он вещал мне нечто такое, что королю надо бы знать, — у него будет спокойнее на душе.

— Почему же Голос не обратится к самому королю как это было при вашей встрече? Если ты попросишь об этом — станет он вещать королю?

— Я не знаю, есть ли на то воля Божья.

Она задумалась и, казалось, унеслась мыслями куда-то далеко, а потом произнесла слова, в которых Бопэр, все время подстерегавший ее, усмотрел возможность ее поймать. Вы думаете, он обнаружил свою радость, как поступил бы менее опытный ловец людей? О нет, он точно и не заметил ее слов. Он с безразличным видом заговорил о другом и начал задавать пустяковые вопросы, собираясь, так сказать, обойти ее и напасть с тыла. Он спросил, не обещал ли ей Голос освобождение из тюрьмы, не научил ли, как отвечать на сегодняшнем допросе, и был ли он окружен сиянием, и были ли у него глаза и т. п.

Какие же неосторожные слова вырвались у Жанны? А вот какие: «Я ничего не могла бы без Божией благодати».