Том 8. Черная Индия. Пятнадцатилетний капитан. Пятьсот миллионов бегумы

Марсель назвал свое имя, и его тотчас же ввели в вестибюль, представляющий собой настоящий музей скульптуры. Но он едва успел бросить взгляд по сторонам: они уже вошли в громадный, обитый красным с золотом зал, затем во второй - черный с золотом и, наконец, в третий - желтый с золотом, где ему велели подождать. Через несколько минут двери распахнулись, и его пригласили войти в роскошный кабинет, отделанный зеленым с золотом.

Сам герр Шульце, собственной персоной, сидел за столом, со своей неизменной фарфоровой трубкой в зубах, перед ним стояла громадная кружка пива. Посреди всего этого блеска и роскоши он производил впечатление грязного пятна на ярко вычищенном лаковом сапоге.

Не приподнявшись, даже не повернув головы, стальной король спросил холодно и сухо:

- Вы чертежник?

- Да, сударь.

- Я видел ваши чертежи. Они превосходны. Но вы, повидимому, занимались исключительно конструкцией паровых машин?

- Мне никогда не поручали ничего другого.

- Имеете ли вы хоть какое-нибудь представление о баллистике?

- Я изучал ее в свободное время, для собственного удовольствия.

Ответ этот, повидимому, пришелся по душе герру Шульце. Он удостоил поднять глаза на своего подчиненного.

- Так вот! Способны ли вы под моим руководством сделать чертеж пушки? Посмотрим, как вы справитесь с этой задачей. Не знаю, удастся ли вам заменить этого дурака Зоне, которого сегодня утром разорвало на куски из-за его неосторожного обращения с динамитом. Дубина, он чуть было всех нас не отправил на тот свет!

Нужно сознаться, что грубость и жестокость этих слов в устах герра Шульце казались вполне естественными.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ Пещера дракона

Читатель, внимательно следивший за успешной карьерой молодого эльзасца, наверное не удивится, узнав, что через несколько недель юноша сделался самым приближенным лицом герра Шульце. Стальной король не отпускал его от себя ни на минуту. Они вместе работали, вместе ели, прогуливались вдвоем в парке или сидели, покуривая, за кружкой пива.

Никогда за всю свою жизнь бывший профессор Иенского университета не встречал ассистента, который пришелся бы ему так по душе. Этот молодой человек понимал его с полуслова и с необычайной быстротой схватывал все его теоретические построения.

И это был не только искусный специалист своего дела, нет, это был усердный работник, неистощимый, талантливый изобретатель, на редкость скромный человек и при всем этом интереснейший собеседник.

Профессор Шульце был от него в полном восторге: десять раз в день он повторял про себя: «Какая находка! Истинное сокровище этот мальчишка».

Секрет был в том, что Марсель с первого взгляда безошибочно угадал характер своего страшного патрона. Он увидел, что господствующей чертой его характера был чудовищный, всепоглощающий эгоизм, проявлявшийся прежде всего в неукротимом, гнусном тщеславии. Стараясь во всем потворствовать этой отвратительной черте, Марсель неуклонно согласовывал с ней каждый свой поступок, каждое слово. За очень короткое время Марсель так хорошо овладел этим искусством, что Шульце в его руках был подобен инструменту в опытных руках музыканта.

Тактика заключалась в том, что он, изощряя насколько возможно свои способности, делал все так, чтобы у Шульце всегда оставалась возможность чувствовать свое превосходство.

Так, например, делая какой-нибудь чертеж, он доводил его до совершенства, но оставлял на самом виду какую-нибудь бросающуюся в глаза легко исправимую ошибку, на которую бывший профессор тотчас же с великим воодушевлением указывал ему. Возникала ли у Марселя какая-нибудь интересная для Шульце мысль, он старался ввернуть ее в разговор так, чтобы у герра Шульце создалось впечатление, что эта мысль зародилась у него самого.

Иногда Марсель даже оставлял в стороне все эти хитрости и попросту говорил:

- Герр Шульце, я набросал вам модель этого нового судна со съемным тараном, о котором вы мне говорили.

- Я говорил? - в недоумении спрашивал герр Шульце, у которого и в мыслях не было ничего подобного.

- Ну да. Разве вы забыли? Съемный таран, оставляющий в борту неприятельского судна веретенообразную торпеду, которая взрывается по истечении трех минут.

- Представьте, совершенно из головы вылетело. Ну оно и не удивительно - у меня столько всяких идей!

И герр Шульце со спокойной совестью приписывал себе изобретение своего ассистента.

Возможно, что сам он и не совсем верил в это. Весьма вероятно, что в глубине души он считал Марселя значительно осведомленнее и способнее себя. Но по какому-то странному сдвигу мышления, которое иногда совершается в мозгу человека, он вполне удовлетворялся видимостью превосходства и тем впечатлением, какое оно производило на других, в особенности на его подчиненного.

- А все-таки, при всем своем уме и способностях, он сущий простофиля, этот Шварц, - нередко говорил он себе, самодовольно посмеиваясь и обнажая при этом свои чудовищные, звериные зубы.