Том 8: Мария Стюарт; Вчерашний мир: Воспоминания европейца

Entre ses mains, à en son plain pouvoir,
Je mets mon fils, mon honneur, à ma vie,
Mon pais, mes subjects, mon ame assubjettie
Est tout â luy, à n’ay autre vouloir
Pour mon ovjet, que sans le decevoir
Suivre je veux, malgré toute I’envie
Qu’issir en peut.

Ему во власть я сына отдаю,

И честь, и совесть, и страну мою,
И подданных, и трон, и жизнь, и душу.
Все для него! И мысли нет иной,
Как быть его женой, его рабой,
Я верности до гроба не нарушу!
С ним каждое мгновенье, каждый час,
А там — пусть зависть осуждает нас!

Что бы потом ни было, она отважится на этот путь в безнадежность. После того как она всем — телом, душой, всей своей жизнью — пожертвовала ради него, несказанно любимого, эта исступленная любовница боится лишь одного на свете — потерять его.

Но самое ужасное в этом ужасе, самое мучительное в этой муке ей еще только предстоит. При всем своем ослеплении Мария Стюарт достаточно проницательна — скоро она увидит, что и на этот раз попусту себя расточает: человек, к которому устремлены ее чувства, в сущности, ее не любит. Босуэл овладел ею, как это не раз с ним бывало, в пылу животной страсти, необдуманно, жестоко. И так же равнодушно готов он ее покинуть, едва чувства его остыли. Для него это лишь жаркий миг обладания, мимолетное приключение, и несчастной скоро приходится сказать себе, что господин ее мыслей и чувств не очень-то ее почитает:

Vous m’estimez legiere, que jevoy,
El si n’avez en moy nulle asseurance,
El soupconnez mon coeur sans apparence,
Vous meffianl a Irop grand tort de moy.
Vous ignorez l’amour que je vous porte.
Vous soupconnez qu’autre amour me transporte.
Vous despeignez de cire mon las coeur,
Vous me pensez femme sans jugement;
El lout celf augmenle mon ardeur.

Вы верите наветам злой молвы,

Вам кажется, что я пуста и лжива.
Мою любовь — о, как несправедливо! —
Готовы счесть игрой нечестной вы.
И, моего не уважая слова,
Решили вы, что я люблю другого,
Что я коварство низкое таю,
Что нравственных устоев не имею, —
Но и самой враждебностью своею
Вы жажду распаляете мою.

И вместо того, чтобы гордо отвернуться от неблагодарного, вместо того, чтобы взять себя в руки, обуздать, опьяненная страстью женщина бросается на колени перед равнодушным любовником, стараясь удержать его. Ее былое высокомерие словно каким-то чудом превращается в неистовое самоунижение. Она молит, клянчит и тут же превозносит себя, восхваляет, как товар, пресытившемуся ею любовнику. Утратив чувство собственного достоинства, готовая на последнее унижение, она, гордая царица, словно торговка на рынке, высчитывает ему, чем только она для него ни пожертвовала, и настойчиво, чуть ли не назойливо, уверяет в своем рабском смирении.