Том 8. Пьесы 1877-1881

Вера Филипповна. Я никому зароку и не даю; я только знаю про себя, что не быть мне замужем; скорей же я в монастырь пойду. Об этом я подумываю иногда.

Аполлинария Панфиловна. Не раненько ли в монастырь-то?

Вера Филипповна. Ох, да одна только и помеха, моложава я, вот беда-то!

Аполлинария Панфиловна. Да что ж за беда. По-нашему, так чего ж лучше! Мы что белил-то Да разных специй истратим, чтоб помоложе казаться; а у вас этого расходу нет. А ведь это расчет немаленький.

Вера Филипповна. Нет, я к тому, что соблазну боюсь; народу я вижу много, так греха не убережешься. Сама-то я не соблазнюсь, а люди-то смотрят на меня, кто знает, что у них на уме-то! Молода еще да богата, другому в голову-то и придет что нехорошее — вот и соблазн; а грех-то на мне, я соблазнила-то. Вот горе-то мое какое!

Аполлинария Панфиловна. Коли только и горя у вас, так еще жить можно. А я к вам с просьбой! Надо помочь одному человеку.

Вера Филипповна. С радостью, что могу.

Аполлинария Панфиловна. Ему многого не нужно; ему только слово ласковое.

Вера Филипповна. За этим у меня дело не станет.

Аполлинария Панфиловна. Так поеду, обрадую его.

Вера Филипповна. К Потапу Потапычу не зайдете?

Аполлинария Панфиловна. Я через полчасика к вам заеду с мужем, тогда уж и с Потап Потапычем повидаюсь. Да, забыла… Оленьку сейчас видела, катит в коляске, так-то разодета.

Вера Филипповна. Ну, бог с ней, не нам судить.

Аполлинария Панфиловна. До свидания! (Уходит.)

Вера Филипповна(у двери в коридор). Кто там? Проводите Аполлинарию Панфиловну…

Входит Огуревна.

Явление третье

Вера Филипповна и Огуревна.

Огуревна. Сам-то уснул, я у него старичка посадила.

Вера Филипповна. Поди-ка посиди в передней; а то взойдет кто, и доложить некому.

Огуревна. Чай, там есть кто, неужто ж нет! Да что мудреного! Ишь у нас какой присмотр-то в доме! Как сам захворал, так никакой строгости не стало. (Отворяет дверь в переднюю.)Да и то никого нет.

Вера Филипповна(садится к столу). Много ль у меня денег-то осталось? (Вынимает из кармана деньги.)О, еще довольно! Надо б их в шкап убрать, да пусть здесь полежат, кто их тронет. (Кладет на стол деньги.)Куда мне завтра-то? (Берет бумажку со стола и читает.)«На Разгуляй, ко вдове с сиротами». Муж на железной дороге, так машиной убило. Да, вот она, жизнь-то. И день и ночь при машине, семью-то и видел не надолго. А машина… ведь она железная — разве она чувствует, что он один кормилец-то. Убила, да и дальше пошла. А вдове-то с детьми каково!

Входит Огуревна.

Огуревна. Матушка, Константин Лукич пришел с некием странником.

Вера Филипповна. Ну что ж, пусти!

Огуревна. Матушка, пускать ли странника-то? Вида-то он, как бы тебе сказать, больше звериного, ничем человеческого.

Вера Филипповна. С виду-то и ошибиться недолго. Ничего, пусти!

Огуревна уходит. Вера Филипповна отходит от стола к дивану.

Входят Константин, одет бедно, пальто короткое, поношенное, панталоны в сапогах, и Иннокентий.

Явление четвертое

Вера Филипповна, Константин и Иннокентий.

Вера Филипповна. Милости прошу. Присядьте!

Константин. С Хитрова рынка пешком путешествовали, так отдохнуть надо. (Садится.)

Иннокентий. Благодарим, государыня милостивая. (Садится.)

Вера Филипповна. Как же ты, Константин Лукич, устроиться думаешь? К месту бы куда определился, что ли.

Константин. Что мне к месту, я сам человек богатый.

Вера Филипповна. Ну, полно шутить-то!

Константин. Наследства жду.

Вера Филипповна. Откудова?

Константин. Об этом разговор после. Вы бы, тетенька, покормили странных-то!..

Вера Филипповна. Я не знала, что ты голоден. Подите вниз, там внизу стол накрыт, покушайте!

Константин. Я сухояденья не люблю; прежде надо горло промочить.

Вера Филипповна. Негде взять, миленький, мы вина не держим.

Константин. Были б деньги, а вина достать можно.

Вера Филипповна. Так возьми денег и ступайте, куда вам нужно; а в моем доме пьянства я не позволю.

Константин. «В твоем доме»! Мой дом-то, а не не твой!

Вера Филипповна. Что же делать; на то была воля Потапа Потапыча!

Константин. Ну, дом, куда ни шло; ты хоть деньгами поделись.