Том 8. Пьесы 1877-1881

Каркунов. Нет, мало, мало. (Константину.)Да что тут! Пиши, без всяких условиев, миллион.

Константин. Уж это, дяденька, даже довольно глупо, позвольте вам сказать.

Каркунов. Ты молчи! Ты должен к дяде со всяким уважением.

Константин. Я со всяким уважением; а ежели что не умно, так поневоле скажешь «глупо».

Халымов. Пойдем дальше помаленьку! Теперь племяннику… «Племяннику моему, Константину Лукичу Каркунову, за его почтительность и хорошее поведение…»

Каркунов. Пиши, Константин: «Племяннику моему…»

Константин. Написал.

Каркунов. Вся моя торговля, фабричное заведение, опричь стен, товары, векселя и миллион денег.

Константин. Я так понимаю, что это только одна шутка с вашей стороны.

Каркунов. Только чтоб он вечно поминал меня, а свое пьянство и безобразие оставил.

Константин. Безобразием-то, дяденька, мы вместе занимались; ежели я и пьянствовал, так для вашего удовольствия.

Каркунов. И чтоб всю жизнь он чувствовал.

Халымов. Опять ты с чувствами! А если он чувствовать не будет?

Каркунов. Тогда деньги отобрать.

Халымов. Нет, ты эти аллегории брось! Никто такого твоего завещания не утвердит.

Константин. Оставьте! Пущай не утвердят; тем лучше, все мне и достанется.

Каркунов. Ишь ты какой ловкий! Пиши: миллион! Миллион тебе — вот и все.

Константин. Одна только прокламация, больше ничего.

Халымов. Ну, еще что? Кому еще соблаговолишь?

Каркунов. Приказчику моему, Ерасту… Пиши: ему десять тысяч! Давай бумагу, ступай! Об остальном без тебя порешим.

Константин. Ну, дяденька, не ожидал. Кажется, знаете, какой я человек! Можно довериться без сумления. Стоит вам приказать словесно: выдай тому столько-то, тому столько-то — в точности исполню. Наследник у вас один я, а вы какую-то моду выдумали — завещание писать. Смешно даже.

Каркунов. Ну, хорошо, хорошо, ступай! Обижен не будешь.

Константин уходит.

Явление четвертое

Каркунов и Халымов.

Каркунов(осмотрел все двери). Ну, кум, вот уж теперь ты мне помоги, в ножки поклонюсь! Возьми бумажку-то! (Подает бумагу, писанную Константином.)Захерь, всю захерь! Да напиши ты мне все завещание снова! При племяннике я правды-то говорить не хотел.

Халымов. А в чем твоя правда-то?

Каркунов. Грешный я, ах, какой грешный человек! что грехов, что грехов! что неправды на душе, что обиды людям, что всякого угнетения!

Халымов. Ну, так что же?

Каркунов. Так надо, чтоб за мою душу много народу молилось; выкупать надо душу-то из аду кромешного.

Халымов. Как же ты ее выкупишь?

Каркунов. А вот как: ни жене, ни племяннику ничего, так разве малость какую. На них надежда плоха, они не умолят. Все на бедных, неимущих, чтобы молились. Вот и распиши! Ты порядок-то знаешь: туда столько, в другое место столько, чтобы вечное поминовение, на вечные времена… на вечные. А вот тебе записочка, что у меня есть наличными и прочим имуществом. (Достает из кармана бумажку и подает Халымову.)

Халымов. Ого! Сколько у тебя наличных-то! Где же ты их держишь?

Каркунов. Дома, кум, вон в шкапу.

Халымов. Ты живешь в захолустье, кругом пустыри; налетят молодцы, так увезут у тебя деньги-то и с твоим дорогим шкапом вместе.

Каркунов. Не боюсь, кум, нет. Нынче, кум, люди-то умны, говорят, стали; так и я с людьми поумнел. Вот видишь две пуговки! (Показывает две пуговки подле шкафа). Электрический звонок! А? Умственная штука, кум, умственная штука! Одну пуговку нажму — все молодцы и дворники тут, а другую — сто человек фабричных через две минуты здесь будут.

Халымов. Ну, кум, задал ты мне задачу!

Каркунов. Сделай милость! Будь друг! Трепещу, трепещу, что грехов-то, что грехов-то, что всякого окаянства!

Халымов. Как же ты жену-то обидишь, за что?

Каркунов. Да, да… жена у меня душа ангельская, голубица чистая. Как подумаю, кум, про нее, так слезы у меня. Вот видишь, слезы. Заморил я ее, всю жизнь загубил… Да что же… Мое ведь… кому хочу, тому и даю. Душа-то дороже жены. Вот еще приказчик… Я у приятеля сыночка взял, обещал в люди вывести, наградить… а не вывел. И жалованье-то платил малое, все посулами проводил… И об нем тоже, видишь, плачу. Только у меня дорогого-то, что жена да приказчик; а душа все-таки дороже… Можно ему что-нибудь из платья… шубу старую… Так и напиши!

Халымов. Напишу, что с тобой делать! Только будет ли польза душе-то?

Каркунов. Будет, будет; с умными людьми советовался, с благочестивыми… И больше все, чтобы по мелочам, в раздачу нищей братии, по гривне сто тысяч, по пятаку триста.

Халымов. Это хорошо, это по крайности целиком в казну поступит; казне деньги нужны.

Каркунов. Как, кум, в казну?