Том 8. Статьи, заметки, письма

Литературе Вы принесли в дар целую библиотеку художественных произведений, для сцены создали свой особый мир. Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь. Но только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: «У нас есть свой русский, национальный театр». Он, по справедливости, должен называться: «Театр Островского».

Вам остается наслаждаться заслуженным отдыхом, оглядываясь с торжеством на пройденное со славою поприще, а нам, писателям, горячо любящим родное искусство, следует торжествовать, имея среди нас такого великого мастера, и гордиться Вашими подвигами, как будто мы сами участвовали в них. В этой благородной гордости кроется зерно того духовного братства, которое, помимо всяких международных литературных конгрессов, невидимо связует между собою искренних писателей по призванию.

Во имя этого братства приветствую Вас, как бессмертного творца бесконечного строя поэтических созданий, от «Снегурочки», «Сна Воеводы» до «Талантов и поклонников» включительно, где мы воочию видим и слышим исконную, истинную русскую жизнь в бесчисленных, животрепещущих образах, с ее верным обличьем, складом и говором.

Живите же, великий художник, долгие годы, наслаждаясь своею славою: не прибавлю к этому обычной фразы «и подарите нас еще» и т. д. Это был бы эгоизм и неблагодарность.

Примите благосклонно этот привет от стариннейшего, искреннейшего Вашего почитателя и глубоко уважающего Вас

И. Гончарова.

12 февр<аля> 1882.

Моховая, д. № 3.

Письмо Толстому Л. Н., 22 июля 1887 *

88

Л. Н. ТОЛСТОМУ

22 июля 1887 г.

Усть-Нарва. Гунгербург,

Эстляндс<кой> губернии.

Дача Притвиц.

Многоуважаемый граф Лев Николаевич.

А. Ф. Кони¹, прогостивший у Вас несколько дней в деревне, привез мне поклон от Вас и сказал, что Вы сохранили добрую память обо мне. Вы, конечно, не подозреваете, как это тронуло меня и как мне дорога Ваша память – помимо всяких литературных причин. Как писателя Вас ценят высоко и свои, русские, в том числе, конечно, и я, и чужие, нерусские люди. Но в те еще дни, когда я был моложе, а Вы были просто молоды, и когда Вы появились в Петербурге, в литературном кругу, я видел и признавал в Вас человека, каких мало знал там, почти никого, и каким хотел быть всегда сам. Теперь я уже полуослепший и полуоглохший старик, но не только не изменил тогдашнего своего взгляда на Вашу личность, но еще более утвердился в нем. Если этот взгляд мой не превратился во мне в живое дружеское чувство, то это с моей стороны только потому, что между Вами и мною легла бездна расстояния и постоянной разлуки. Вы только однажды мельком заглянули в Петербург², о чем я узнал от графини Александры Андреевны Толстой, и я пожалел глубоко, что узнал поздно и не успел повидаться с Вами. Теперь, на присланный мне с А. Ф. Кони поклон, я не могу не отозваться этими немногими строками, которыми хочу сердечно поблагодарить Вас за добрую, дорогую память обо мне, не навязываясь ни С своей дружбой, ни с своим admiration[153] к Вашему «высокому таланту», ни с чем таким, чего Вам вовсе не нужно. Я просто хочу пожать Вашу руку – от всего сердца, от всей души и от всего помышления. Несмотря на мою старость, на многие годы, протекшие со времени наших последних свиданий, я сохранил в памяти много приятных воспоминаний о Вас и о нашем тогдашнем времяпровождении. Помню, например, Ваши иронические споры всего больше с Тургеневым, Дружининым, Анненковым и Боткиным о безусловном, отчасти напускном или слепом, их поклонении разным литературным авторитетам; помню комическое негодование их на Вас за непризнавание за «гениями» установленного критикой величия и за Ваши своеобразные мнения и взгляды на них. Помню тогдашнюю Вашу насмешливо-добродушную улыбку, когда Вы опровергали их задорный натиск. Всё помню.

Между прочим, помню и вечер, проведенный мною с Вами в спектакле. Давали «Завтрак у предводителя»³ Тургенева. Мы сидели рядом и дружно хохотали, глядя на Линскую, Мартынова и Сосницкого, которые дали плоть и кровь этому бледному произведению.

Протяните заочно Вы мне Вашу добрую руку, многоуважаемый Лев Николаевич, и если когда-нибудь вспомните обо мне, напишите два слова, чем много утешите искренно и постоянно преданного Вам старика

И. Гончарова.

Я здесь располагаю пробыть на даче до двадцатых чисел августа. В Петербурге мой адрес: Моховая, дом № 3.

P. S. Кони говорит, что он вынес от Вас и о Вас «трогательное и глубокое впечатление»: так оно и должно быть.

Письмо Толстому Л. Н., 2 августа 1887 *

89

Л. Н. ТОЛСТОМУ

2 августа 1887.

Усть-Нарва.

Гунгербург.

Добрый, милый, глубокоуважаемый граф

Лев Николаевич.

Меня несказанно порадовало Ваше письмо¹, достигшее сюда рикошетом, через Петербург, откуда мне его прислали.

Я счастлив тем, что наши взаимные добрые воспоминания не вытравлены из нас обоих всепожирающим временем, а таились под горяченькой золой и не остыли. Благодарю Вас душевно и сердечно.