Том 8. Театральный роман

Рашель. Я вижу теперь, ты действительно храбр, непобедимый германец! Ну, что же, ударь еще раз… Ну, ударь!

Эйрик(замахиваясь). Вот тебе, тварь!

Рашель(ударяет Эйрика в горло десертным ножом). От женщин французских тебе мой привет!

Эйрик. А… (Ловит воздух руками, падает и затихает.)

И кирасиры и женщины застывают в оцепенении. Рашель бросается к окну, выбивает стекло и выскакивает в завесу дождя.

Памела, Блондина. О боже! О, боже!

Кельвейнгштейн(стреляет из револьвера в окно). Часовой! По беглянке огонь! (За сценой ружейный выстрел.) В ружье, караул! Трубите тревогу! (Выбегает.)

Фарльсберг. Будь она проклята, эта затея! (Наклоняется к Эйрику.) Неужели?..

Гросслинг, Шейнаубург. Он мертв, он мертв…

Убить! Убить потаскушек поганых! Убить!

Смерь им, смерть! (Хватаются за палаши.)

Аманда, Ева. Милосердие к нам! Милосердие! О, пощадите нас, бедных девчонок! За что же нас убивать?

Блондина. Пощадите!

Памела. У меня есть ребенок!

Фарльсберг. Эй, лейтенанты, назад!.. Черти бы, черти бы взяли!..

Вбегает Кельвейнгштейн, с ним Ледевуар.

Схватили? Скажите, схватили?

Кельвейнгштейн. Нет, ускользнула во тьму!

Фарльсберг. Будите в казарме второй эскадрон! Облаву немедля, облаву! Взвод один на дорогу в Руан!.. Ведь видел же я, что он пьян!.. Награду тому, кто убийцу найдет! (Наклоняясь к Эйрику.) О, идиот!..

Кельвейнгштейн, Гросслинг, Шейнаубург, Ледевуар. Она не уйдет! Она не уйдет!

За сценой тревожно запели трубы.

Занавес

Москва, 26 января 1939 года.

Картина четвертая

Ночь в домике Шантавуана. Шантавуан в одиночестве, сидит за письменным столом и пишет. Зашумел ливень.

Шантавуан. Опять разверзлись небеса! Благословенна ночь ненастья! Лей, ливень, лей и смой всю кровь с лица земли моей несчастной! Благословенна ночь уединенья, здесь в тишине меня покинула тоска, и мысль моя значительна и голова моя легка. Ко мне нисходит вдохновенье… К рассвету проповедь закончу. (Пишет.) Гром и град и огонь на земле, и погибло, что было в полях, и вселились в сердца унынье и страх… (Два дальних ружейных выстрела.) Что это значит? В селеньи было все спокойно. Тревога? Нет, это случайно стрелял какой-нибудь солдат. (Пишет.) О, верьте, свет придет в обитель, сердца покинет вечный страх. Не бойтесь, дети, ваш хранитель стоит незримый на часах… (Стук в дверь.) Кто там? Кто там?

Рашель(за сценой). Откройте, или я погибла!

Шантавуан(открывает дверь. Вбегает Рашель, и Шантавуан отшатывается. Платье Рашели изорвано, с него бежит вода.). Что с вами, дочь моя?

Рашель. Закройте дверь!! Закройте дверь… Скорее!

Шантавуан. У вас в глазах безумие и страх. Кто гонится за вами?

Рашель. Смерть!.. Смерть!.. И если вы не скроете меня, она меня настигнет!

Шантавуан. Кто вы такая?

Рашель. Я убийца. Меня зовут Рашель, я проститутка из Руана и полчаса тому назад во время пира в замке убила немца-лейтенанта… маркиза Эйрика… За мною гонится облава… Во имя неба, спрячьте, спрячьте!

Шантавуан. О, боже праведный! О, боже! О, дочь греха, о, дочь разврата! Теперь погибнет тихий край. Я знаю немцев! Они жестоки и свирепы, теперь они нам станут мстить. О, горе бедным прихожанам!

Рашель. О, сжальтесь надо мной! Спасите! Вы — служитель бога!

Шантавуан. Да, верно, я служитель бога, вы ж покорились сатане! Зачем проклятая дорога вас ночью привела ко мне? Вы совершили преступленье, я не могу вас прятать, нет! Здесь вас они легко найдут, вас схватят, а меня убьют! Меня за что? Зачем покину прихожан? Кто их от немцев оградит? О, злая ночь! О, роковая ночь! Бегите! Я не могу ничем помочь!

Рашель. Я ухожу навстречу смерти. Они меня повесят! И я качнуся, как язык на колокольне, ударю в медь и прокричу о том, что я одна — ничтожное, порочное созданье, одна вступилась за поруганную честь моей страны! Потом затихну, и вы увидите висящий неподвижно груз, но знайте же, служитель бога, что вы, вы — не француз! (Бросается к дверям.)

Шантавуан. Остановитесь! И повторите все, что вы сказали! За что убили вы его?