Том 8 (XIV - первая половина XVI века, переводная литература)

Потом же некая жена, именемъ Велеша,[164] волъхвующи, еяже пророчицю нарицаху, иже обладаше волъшествиемъ морьскими волънами, у неяже убиша кошуту боляре Агамена царя, и сего ради разгневася и пусти волнение на море, да погубить вся корабля греческыа. И озлобистася царя, и вопросиша Колкаша попа. Он же поведа имъ, яко кошуты ради хощеть васъ потопити пророчица и глаголет, яко, «аще не дастъ Агаменъ царь мне своеа дщери Цветаны,[165] не имамъ их пустити». Царь же Агамень оскорбися зело и, не хотя, дасть свою дщерь Цветану. И устави бурю. И приидоша под Трой.

И изыде противу имъ Екторъ царь,[166] Приамовъ сынъ, инии мнози боляре. И нача стреляти Екторъ царь стрелою со огнемъ, и единемъ пущениемъ погружаше три корабля греческыа. И Аякшь Соломоничевъ защити своимъ щитомъ 17 кораблей от живаго огня Екторъва.[167] И поиде Менелае царь на вере, нача Приаму говорить, да отдастъ Елену царицю. Александръ же не хотяше, но восхоте поразити Менелаа, аще бы его Приамъ царь не защитилъ. И потом Екторъ царь творяше брань и поражаше множество греческых вой на всякъ день, и бояшеся гласа Ахиллеева.[168] И поиде Ахиллей под своимъ знаменемъ противу Ектору царю: и состася, и ястася за рукы, и не хотеста ся бити в той день. И бяху пленили гречестии витези Рижеуша попа дщерь Рижеуду. И видевъ ю Агаменъ царь, братъ Менелаевъ, яко добра зело, и взятъ ю себе в жену, а Рижеушь бе попъ сынъ Тебуга бога.[169] И, уведевъ, Тебугхъ разгневася зело и пусти своимъ волъшвениемъ великъ недугъ въ греческую войску; и мнози умираху, дондеже обратиша дщерь Рижеуша попа.

Потом же трояны дръзостны сотвори Поламидова смерть, притупи Ахилеево стремление, любляше бо Ахиллей Паламида зело и сего ради разгневася и не хотяше изыти на брань.[170] Дисефесь Нисиотенинъ храняше ненависть на Паламида и оболга его к царема, яко трояном хощеть добра. И побиша Поламида камениемъ. О горе! Какова твориши зависти! Он же ничесоже рекъ, точию глагол сей: «О убогаа истинно! Тебе плачю, ты бо первее мене погибе!» И тако умре.[171] Ахиллей же тяжце проплакавъ о немъ и не хотяше изыти на брань. И от сего бысть дерзость Ектору и того пособникомъ. И составляють на еллинны брань крепкоратьную, и падають, якоже класы, греческая, сиречь еллиньская, телеса, и езера кровемъ пролиашеся. И моляху Ахиллея поити на брань, и не преклонися, дондеже убиенъ бысть Патроклие, егоже зело любляше Ахиллей, от руку крепкою Екторовою.[172] И сие того принуди потещи на трояны. Изыде убо Ахиллей на брань, огнемъ дыхая, и разбиваеть полкы, и побиваеть первоборца. И пакы призываеть Приамъ на помощь амозони.[173] И пакы брань крепка. Умирають мнози, и ото всех убо пусть бысть Приам. И умоли Тавтантиа, индийскаго царя,[174] и посылаеть множество бесчислено воиньства. Индиане же вси чернообразни, их же видевше гречестии еллини въ странных зрацехъ, и убояшеся от зрака их, и оружиа и от зверей устрашишася, ихже индиа кормить, нощию бежати мысляху и оставити Трой. Но обаче ополчишася к черьнообразнымъ, и индейскыми кровьми очервишася нивиа, и Скомандрови струя обращахуся кровьми. В сих же наста еллиномъ торжество, паче же и варваром, и всемъ покой от ратей и трудовъ. И убо еллиньстии, еже есть гречестии, и тройское множество воедино смешахуся и никомуже содеяти ничесоже никтоже смеяше праздника ради.